— А начальство — это я, — грустно сказал командир курсов. — Ну-ка, сынок, сними с башки ведро, я тебя учить буду.
Курт Рябе понял, что сделал промашку, запыхтел как паровоз, засуетился, извлек откуда-то из железных штанов гаечный ключ и стал отвинчивать шлем. Однако доблестный рыцарь не учел особенностей русского климата. Болты и гайки заржавели и приварились насмерть, так что шлем снять не удалось.
— Может, оторвать? — вызвался Муромец. — Это мы враз. Хоть так, хоть с головой…
— Отставить! — скомандовал Збруев и ласково поманил рыцаря пальцем.
— Иди сюда, мой мальчик!
— Яволь, майн фюрер! — «Мальчик», мелко дрожа доспехами, подошел ближе.
— Ты меня хорошо видишь? — осведомился командир.
— Так точно, майн фюрер! — попытался подлизаться Рябе.
— Так точно, майн фюрер! — попытался подлизаться Рябе.
— А теперь будешь видеть хуже! — пропел Збруев и ткнул пальцем в смотровую щель.
— Ай-яй-яй! — взвизгнул биварец и бросился бежать, но поскольку был в доспехах, то убежал не слишком далеко, а поскольку еще и окривел, то стал бегать по кругу. Ефрейтор Збруев несколько минут наслаждался красивым зрелищем, затем махнул рукой и повернулся к богатырям.
— Как набегается, дадите ему тряпку. Пусть драит полы до посинения. А этих… — тут он повернулся к его соратникам, — этих направьте уборную чистить. И чтобы до блеска! Все ясно?
— Так точно! — рявкнул за всех Илья Муромец.
Ефрейтор Збруев вынул из кармана песочные часы:
— Та-ак! Осталось меньше минуты. А где же… Ага! Вот и они!
Ворота распахнулись еще раз, пропуская чистокумарских богатырей Али и Вали. Надо отдать должное братьям — они не растерялись. Скользнув беглым взглядом по богатырям, тут же безошибочно опознали фигуру ефрейтора и рванули к нему.
— Господин баши! По приказу великого халифа прибыли в ваше распоряжение!
— Полное! — заискивающим голосом добавил Вали.
— Молодцы! — просиял ефрейтор и повернулся к остальным: — Вот у кого учиться надо, дуболомы! А сейчас всем на ужин. Отработка нарядов… ладно, после отбоя.
11
Витторио Алхимус, маг третьей категории, осторожно приоткрыл дверь и принюхался. Застарелый запах нестираных носков обрушился на него как цунами. Алхимус хватанул забродившего как брага воздуха и моментально окосел. Первым и вполне естественным порывом было развернуться и бежать отсюда как можно дальше, куда-нибудь на лужок, а еще лучше на берег реки, где можно отдышаться, а заодно понаблюдать из-за кустов, как плещутся голые изнурийские крестьянки.
Но идти против воли учителя было равносильно самоубийству. Алхимус неоднократно убеждался, что могучий кудесник найдет его везде и накажет. Вот намедни он только подумал о своем шефе плохо, ну представил себе на секунду, что режет учителя широким хлебным ножом, как тут же этот самый нож слетел с полки и двинул Алхимуса черенком по лбу. Здорово двинул. Шишка получилась хорошая, с отпечатком завода-изготовителя.
Слов нет, шеф, конечно, великий человек и о своем ученике заботится как никто. Но слишком уж больно дерется. И все норовит палкой по башке. От этого в мыслях всегда расстройство и путаница.
Но палка — это еще ничего. Это он так шутит. А когда сердится, то начинает пуляться молниями, а ведь не от всякой увернешься! Один раз зеленая магическая молния вошла ему в лоб, а вышла в пятку. Он потом целый месяц ходить не мог, только вальсировать. Потому что одна нога шагала, как и положено, вперед, а вторая в это время делала шаг назад. Вот и приходилось выпендриваться. Но зато как веселился шеф! Он буквально сползал со своего трона от хохота. И дрался меньше.
Витторио вздохнул, зажмурил глаза и просунул в образовавшуюся щель голову:
— О великий Дуремаг! Вы меня зва… квак!
Дверь с веселым грохотом закрылась, прищемив тощую шею Алхимуса. Витторио, беззвучно разевая рот, уставился прямо перед собой.
— Ну что же ты, Витя? — раздался издевательский голос учителя. — Проходи, садись. Негоже в дверях стоять!
Витторио уперся руками и ногами, но проклятая дверь не подалась ни на миллиметр.
Между тем клубящаяся впереди тьма сгустилась, обрела знакомые контуры и превратилась в румяного веселого толстяка, одетого по последней изнурийский моде: расшитый звездами халат, из-под которого выглядывали толстые волосатые ноги, и остроконечный колпак звездочета. В руке толстяк держал здоровенную бейсбольную биту.
Завидев биту, Алхимус мгновенно посинел, захрипел, рванулся и, словно мешок с картошкой, ввалился в кабинет великого чародея. Дверь с мстительным чавканьем защелкнулась за ним.
— Витя, я тебе говорил, что перед тем, как войти, надо постучаться? — Дуремаг подошел ближе. Теперь он прямо лучился весельем.
— Хрр! — прорычал Витторио, пытаясь восстановить дыхание.
— Хрясть! — Дубинка сочно опустилась ему на спину.
— Говорил, о великий Дуремаг! — завопил Алхимус, мгновенно обретая дыхание. — Я забыл! Виноват, исправлюсь!
— Все бабы у тебя на уме, — проворчал Дуремаг, отходя в сторону и усаживаясь в мягкое кожаное кресло. — Лазаешь по кустам и зыришь на красоток. А ведь месяц назад я тебе подарил надувную девку. Тебе что, мало?
— Она совсем истерлась, о великий! — захныкал Витторио. — А в одном месте у нее разошлись швы.