Последнее обещание только усилило беспокойство Трофимыча, которому уже казалось, что стены и потолок давят на него со страшной силой. Поэтому лесной чертяка захотел поскорей отделаться от нужных, но неприятных дел и оказаться у себя, на родном и таком просторном болоте.
— Дорогой коллега! — Трофимыч, сияя лучезарной улыбкой, протянул Альфреду ведро. — Вот ваш пресс-секретарь. Это все, что мы могли отскрести от стены. Что-то впиталось в землю, что-то разлетелось по окрестностям и было сожрано кошками и собаками. Впрочем, для своего нынешнего состояния он чувствует себя неплохо. — Гарри, откликнись, дружок! — Трофимыч снял крышку с ведра. Альфред уставился на Гарри и начал медленно покрываться фиолетовыми пятнами.
— Здравствуйте, дорогой шеф! — радостно донеслось из ведра. — Думаю, что и в таком положении я могу быть полезен вашей темности. Ведь главное во мне — это мысль!
— Гарри! — прослезился Альфред. — Я поставлю ведро с тобой в свою спальню, лишь бы не спутать с ночным горшком и не выплеснуть!
— Кхе-кхе, — Трофимыч деликатно прервал председателя. — А как там дело с солдатским табачком? С тем самым кисетом?
— Мы работаем в этом направлении, — несколько неопределенно ответил Альфред. — Новости могут быть с минуты на минуту. Да вы не спешите, посидите, здесь у меня уютно… только позвольте, я с вас паучка стряхну, а то тяпнет за шею. — Он аккуратно смахнул с его плеча здоровенного мохнатого паука, ростом с небольшую курицу, и пинком прогнал его за порог.
— Он что, ядовитый? — поежился Трофимыч.
— Не очень, — отмахнулся Альфред, — но челюсти, как у бульдога. В жилу вцепится — пока всю кровь не выпьет, не оторвешь!
— И много у вас тут таких паучков?
— Таких много.
В жилу вцепится — пока всю кровь не выпьет, не оторвешь!
— И много у вас тут таких паучков?
— Таких много. Спать не дают, сволочи! Только заснешь, слышишь: или ногу грызут, или к шее подбираются. Мы их гоняем, а толку?
— Так убивать надо! — не выдержал Трофимыч.
— То есть как убивать? — ужаснулся Альфред. — Это же свои! Нечисть, одним словом. А у нас четкий уговор: упырь упыря не харчит, и черт пауку не товарищ. То есть наоборот — друг, товарищ и брат. Мы ведь для чего их вывели, таких здоровенных? В назначенный час «Ч» пауки вылезают изо всех нор и бросаются на людей. Ну и людям, следовательно, будет не до нас.
— Умно задумано, — кивнул Трофимыч, — сильный ход. Только смотри, как бы они твоего секретаря не сожрали.
В самом деле, откуда-то из темного угла выполз голенастый паучище, одной лапой приподнял крышку ведра, где хранился пресс-секретарь, а другую клешню запустил внутрь и начал там шарить, сердито жужжа и подпрыгивая. В следующую секунду Гарри истерически заверещал.
Альфред дал пауку подзатыльник, захлопнул крышку, но нахальная скотина все-таки урвала какой-то кусочек и, радостно вереща, выбежала за дверь.
— Вот так и живем, как на вулкане, — сказал Альфред. — То одно, то другое. Предреволюционная ситуация! Кстати, все эти заботы совершенно выветрили у меня из головы самое главное. Прошу вас, дорогой друг, к столу! У нас, конечно, попроще. Пиво пенное и земляные орешки.
Альфред выудил откуда-то бутыль с желтоватой жидкостью, кружки. Поставил чан с земляными орешками.
— Ваше здоровье!
Чертяки чокнулись и выпили по кружке. Захрустели орехами.
— Кажется, я знаю, как это пиво делали! — сказал Трофимыч, стирая с губ желтоватые капли. Альфред усмехнулся. — Еще по кружке?
— Почему бы и нет? — пожал плечами Трофимыч.
Они выпили еще по кружке. Из чувства деликатности Трофимыч не стал выяснять происхождение «земляных орешков». Он не без основания предположил, что их нашли там же, где и пиво. Через минуту от выпитого и съеденного в голове зашумело, в глазах заплясали разноцветные огоньки. Чужие пришитые ноги невольно вынесли Трофимыча на середку комнаты. Лесной чертяка топнул сапогом, упер руки в бока и пошел выписывать вприсядку! Альфред сначала притопывал ногой в такт, а затем и сам стал отплясывать трепака.
Плясали весело, с уханьем и гиканьем. Едва не опрокинули ведро с пресс-секретарем, а когда в комнату вбежал посыльный, Альфред так зарядил ему ногой в промежность, что несчастный гонец мгновенно потерял сознание и распластался на полу. Только тогда два маститых черта остановились и перевели дух.
— Хорошо пивко, до кишок пробирает! — сказал Трофимыч, подкручивая ус и косясь на ополовиненную бутыль.
— Да глубже, глубже! — в тон ему воскликнул Альфред. — Кстати, вот и посыльный. А ну вставай, нечего притворяться!
Гонец зашевелился, увидел, что его жизни ничего не угрожает, и вскочил на ноги.
— Ваша темность! — гаркнул он, вытягиваясь в струнку. — Кисет с солдатским табачком вытащен из Кощеева сундука в полное распоряжение вашей мрачности!
С этими словами он протянул Альфреду простенький кожаный мешочек, завязанный суровой ниткой.
— Молодец! Вот тебе за службу полная кружка пива и го… орешко!
Посыльный выпил и заметно окосел.
— Молодец! Вот тебе за службу полная кружка пива и го… орешко!
Посыльный выпил и заметно окосел.
— Там это… — продолжил он уже в более развязном тоне, — слухи ходят. Будто в город прибежали кумарские богатыри, Али и Вали. Для чего прибежали, никто не знает. Да они и сами ничего толком сказать не могут!