— А если напрямик?
— Верно! — обрадовался Илья. — Чего петлять-то, мы не зайцы! Только кусты больно шипастые, мне бы что-нибудь типа тарана…
— Дверь сойдет? — спросил Яромир, поднимая крепко сколоченное дубовое полотно. — Она вроде крепкая.
— Сойдет! — заявил Илья, вертя дверь так и сяк. — Ну держись, братцы, сейчас я буду дорогу торить!
Выставив перед собой дверь, чтобы защититься от колючих веток, Муромец с диким ревом бросился сквозь кусты.
Яромир на мгновение замер, затаив дыхание. Это было очень красиво: могучий торнадо несся сквозь лабиринт, сметая и круша все на своем пути. Летели во все стороны щепки, клочья земли, ветки, осколки каких-то павильонов, построек. Грозный гул прокатился по земле и стих. За богатырем пролегла широкая вспаханная полоса, а в конце этой полосы стоял Илья и приветливо махал рукой.
— Ну чего замерли? Идем!
В несколько мгновений богатыри преодолели разделяющее их расстояние и замерли на краю широкой поляны.
— Вот они, богатырские курсы! — прошептал Яромир. Прямо перед ними высился здоровенный трехэтажный терем с пристройками. К терему вела мощеная булыжником дорога. Чуть сбоку располагался плац, весь заставленный какими-то диковинными конструкциями, а уже за ним виднелись тесовые ворота.
Илья жадно втянул ноздрями горячий воздух.
— Тишина… жареной картошкой пахнет! Благодать…
Не успел он, однако, закончить эту фразу, как благодать и тишина нарушились. Двери терема распахнулись и на улицу выскочил сердитый мужик в синем солдатском мундире с лентой через плечо, блестящих как зеркало сапогах и треуголке. В два прыжка он преодолел расстояние, отделяющее его от богатырей.
— Япона мать! — заорал мужик, схватившись за голову. — Какого черта? Где лабиринт препятствий, ать-два! Вы ж его продырявили, черти вас забодай! Вы кто, ать-два! Откуда, дебилы?!
— Мы богатыри! — ответил Илья, с умилением глядя на незнакомца, одетого, как на парад.
— Вижу, что богатыри! — огрызнулся незнакомец. — Я спрашиваю, откуда?
— Из Лодимера! — осклабились витязи.
— Ну правильно! — как показалось друзьям, облегченно вздохнул незнакомец. — Откуда же еще? Да-а! Повеселились! Теперь придется создавать комиссию, подсчитывать нанесенный ущерб, составлять акт и пересылать Святогору. А кто платить будет? Может, Пушкин?
— Не-е! — Илья отмахнулся от этой идеи как от комара. — Боярин Пушкин большой жмот! Он и на приемах-то вместо приличной закуси выставляет какие-то орешки, сухарики, смотреть стыдно! Говорит, что это, мол, фуршет. Так, мол, в самой Биварии кушают!
Незнакомец резко посуровел. Краснота на его лице стала медленно переходить в лиловость.
— Что за шутки?! Распоясались в своем Лодимере! Зато у нас тут дисциплина! У нас у-ух! Погодите, возьму я вас в ежовы рукавицы! А за порушенный лабиринт заплатите из собственной зарплаты.
Во время этого разговора Яромир стоял как на иголках.
Ему казалось, что Илья слишком уж вежливо беседует с этим недомерком. По какому праву этот ряженый клоун повышает на них голос? Он хотел уже вмешаться в разговор, но Попович незаметно ущипнул его за руку.
— Простите, — Алеша вежливо поклонился. — Все произошло по недоразумению и незнанию. А… с кем мы имеем честь?
— Командир богатырских курсов ефрейтор Збруев! — отчеканил мужик. — И с этой самой минуты вы переходите в полное мое подчинение. Я научу вас родину любить! — Он выпучил глаза и пошире раскрыл рот, чтобы уточнить, каким образом он будет добиваться этой любви, но замер, не произнеся ни звука. Потому что в этот самый момент ворота со стороны улицы широко распахнулись и во двор въехал отряд биварских рыцарей. Могучие, закованные в броню всадники подскакали вплотную к богатырям и остановились.
— Я есть Курт Рябе! — прорычал самый здоровенный, не поднимая забрала. — Великий магистр ордена самплиеров! Кто тут есть главни? Отвечать!
— А по зубам? — кротко осведомился Муромец.
— Что есть по зубам? Что ты есть сказаль, груби мужик? Я есть тебе настукать большой глюпи голова!
— А я есть надрать тебе большой грязный задниц! — в тон ему ответил Илья. — А ну слезай с коня, ржавая кастрюля, сейчас ты у меня будешь травку щипать, баран!
— О! Я есть грозни биварски баран… абер, барон! Я тебя много бить, и ти будешь мой рюсски рап, будешь чистить мой доспех и играть балалайка!
Илью почему-то разобрал смех, а Яромир не выдержал. Незаметным движением он врезал коню по челюсти, и могучий немецкий битюг рухнул, задрав все четыре копыта кверху. А сам барон Курт Рябе, пролетев по воздуху метра два, прямиком вписался в ефрейтора Збруева, отскочил и с неимоверным грохотом шмякнулся на землю. Впечатление было такое, что он налетел на кирпичную стену.
— Два наряда вне очереди, ать-два! — гаркнул Збруев, отряхивая с парадного мундира пылинки и откатывая Курта Рябе в сторону. — Немедленно мыть полы, свинья ползучая!
Курт Рябе кое-как поднялся и принял боксерскую стойку. Остальные рыцари подъехали ближе, чтобы в случае чего помочь своему магистру.
— Ты кто есть, хам и мерзавец? — уже спокойней осведомился ефрейтор Збруев, тщетно пытаясь хоть что-то разглядеть за железным забралом.
— Малшать, жалкий старика-кака-шечка! — загремел Рябе. — Я есть навести тут ейн орднунг! Где ваш нашшальство?