Но тут уж он ничем не мог ей помочь. Он и сам бы сейчас не отказался от еды. Даже папины овсяные котлеты вспоминались с тоской и сожалением…
Ночью стало совсем холодно. Сергей соорудил из метелок ложе, зарылся в них с головой. Затем с трудом провалился в зябкую дрему. Снились ему какие-то дохлые тараканы, валяющиеся по полу в родной квартире, которых он деятельно собирал. И при этом размышлял во сне: сойдут или нет дохлые тараканы для Эльфедры в качестве животных?..
Проснулся Сергей незадолго перед рассветом. Руки и ноги замерзли и затекли, шею сводило болью. Он подвигал плечами и головой, пытаясь размять мышцы. После нескольких минут энергичных телодвижений он вспомнил о тварюшке. Змейка, лежащая возле него в свертке из связанного мамой свитера, не двигалась. И не хныкала.
Герцог Де Лабри несколькими лихорадочными движениями разгреб кучу слежавшихся за ночь багрово-пушистых метелок. Перед ним предстало закостеневшее тело зверюшки с жалобно приоткрытым ртом.
Что делать? Сергей потряс тельце, потер вздутый животик. Тварюшка не отозвалась, но на круглой мордочке мигнули крохотные черные глаза. Итак, если тварюшка — пресмыкающееся, то… то она могла просто замерзнуть. Пресмыкающиеся не относятся к теплокровным, у них нет системы отопления собственного тела.
Он засунул змейку себе за пазуху. Это было самое простое решение проблемы недостатка тепла, которое пришло ему в голову… Тварь шевельнулась и едва слышно пискнула.
Однако следовало учесть и тот факт, что с этой формой жизни он не был знаком. На ощупь змейка не показалась ему замерзшей. За пазухой тварюшка ощущалась как теплый ком… Попробуем зайти с другой стороны, решил Сергей. Создание еще явно не достигло зрелости, а маленькие дети обычно плохо переносят голод. Могла ли она впасть в оцепенение по причине отсутствия питания?
Впрочем, у него самого не было ни еды, ни воды.
Время шло, но животное больше не подавало признаков жизни. Со стороны туши, лежащей в отдалении, начал доноситься довольно-таки тошнотворный запах, поднималось местное солнце. Что, если и крохотная тварюшка, что спрятана у него за пазухой, тоже ненароком помрет?
«Думай, что делать, Сергей, — приказал он себе. — И думай побыстрее, пока из-за пазухи не потянуло тем же душком, что и от мертвой особи».
— И думай побыстрее, пока из-за пазухи не потянуло тем же душком, что и от мертвой особи».
Скорее всего тело принадлежало самке, матери детеныша… Хотя неизвестно, какая у них тут система размножения — возможно, однополая. Тем не менее, решил Сергей, проще будет называть умершее животное самкой. Похоже, смерть ее наступила довольно давно, и детеныш ничего не ел с момента смерти своей матери. Багрово-пухлые метелки, из которых он сложил стог и которые являлись единственной растительностью в этой пустыне, находились в непосредственной близости от детеныша всю ночь. Но не заметно, чтобы она… оно ими питалось, так что, по всей видимости, метелки в качестве пищи тварюшке не подходили. К тому же даже на ощупь они были суховаты и крайне неаппетитны.
Вероятно, умершая особь имела что-то вроде сосцов или кормила свое потомство отрыжкой из пережеванной пищи.
Серега обдумывал понемногу все «за» и «против»- причем последних было гораздо больше, чем первых. Несходство химического состава, вероятность того, что существо уже нельзя спасти…
Наконец он отбросил последние сомнения, облизнул пересохшие губы и решился. Нащупав в груде срубленных стеблей один из своих мечей, Серега подтащил его к себе и потянул из ножен. Затем осторожно потер о кромку обнажившегося клинка запястье. Боль оказалась неожиданно резкой.
Кровь пошла не сразу — только после нескольких судорожных движений. Он, морщась от болезненно-неприятных ощущений в руке, с некоторым сомнением поглядел на тощий ручеек темно-красного цвета, ветвящийся по коже. Встряхнул змейку — та еще раз моргнула, но теперь уже совершенно беззвучно. Приложил приоткрытую беззубую пасть к ручейку на запястье.
Тварюшка, к его великому облегчению, вяло лизнула языком. Потом еще и еще, затем судорожно зачмокала. Через некоторое время Серега отнял дитенка неизвестной породы от руки — вена, которую он перерезал, уже спала и перестала кровоточить. Змееныш уснул. Серега оторвал от рубашки рукав, разрезал его на две половины, замотал руку. И зарылся поглубже в нагретый его телом стог из багровых метелок.
Голова немного кружилась, но он знал, что потеря крови у него небольшая. И головокружение было скорее следствием болезненных ощущений в руке, чем следствием потери крови.
Почему он так поступил — он и сам толком не знал. Впрочем, одна из причин плавала на поверхности — Сергей не хотел оказаться в полном одиночестве в чужом мире. Он от всей души надеялся, что его кровь не станет ядом для неизвестного зверька. Где там Эльфедра, обещавший вытащить его отсюда? До ужаса кстати было бы появление эльфа прямо сейчас…
Детеныш зачмокал, и он прижал его к себе. Мелькнула неприятная мысль о том, что он так и не поинтересовался у Эльфедры, как именно использует король эльфов живую плоть из другого мира для разрушения заклятия палагойцев. Но Серега ее отогнал. Будем надеяться на лучшее — и не только для него, но и для этого существа…