— А надо было просто изгнать из города часть простолюдинов, — с готовностью предложила Клоти. — За городскую ограду. И население враз бы сократилось, и город бы не рос. Да, а потом время от времени повторять подобные вещи — и так бороться с ростом городского населения.
Серега фыркнул.
— Знаешь, Клоти, чем больше город, тем больше налогов. А население в поле выгонять — так это же растранжиривание людских ресурсов. И к тому же потеря налогов.
— Налоги — это да, — тут же согласилась Клоти. — Особенно для владельца города.
Он хотел было объяснить Клотильде, что владельцев у нынешних городов в этом мире уже нет, есть единое правительство где-то в Москве, и все тут, но подумал хорошенько и махнул на это рукой. Зачем это ему и зачем такие подробности леди Клотильде? На нее и так вывалилось слишком много информации: телефоны, телевизоры, троллейбусы…
Они доехали до нужной остановки и спустились по помятым троллейбусным ступенькам все в том же строгом порядке — спереди Серега, за ним в кильватере леди Клотильда.
Он довел баронессу до дверей антикварного магазинчика, в душе раскаиваясь, что поведал Клоти подробности инцидента с мечом. И даже сделал довольно настойчивую попытку пройти внутрь.
Но Клоти, уже начавшая героически прогибать спину (в целях устрашения, надо думать) и расправлять плечи, и без доспехов достаточно широкие и внушительные под складками черного плаща, моментально пресекла всю эту самодеятельность:
— Сэр Сериога! Как уже сказала, одна войду я в логово этого гнусного гада… И хочу сказать -да не бойся ты за эту харю! Я же понимаю — у вас своих обидчиков обижать не принято. Их у вас принято исключительно любить и жаловать! С этими… братскими поцелуями в щечку, во!
Серега и хотел бы возразить, но вовремя вспомнил знаменитое библейское — «и возлюбите врага своего» — перепев Клотильдиной фразы.
Баронесса Дю Персиваль тем временем добавила внушительно:
— И запомни, сэр Сериога… Хоть ты у нас теперь и герцог, но у меня так же, как и у тебя, есть право поступать по своему усмотрению. С любой личностью — хоть в этом мире, хоть в другом. А тебе идти туда просто глупо. Меня же этот похититель рыцарских доблестей не знает и посему спокойно выслушает от меня кое-что. А именно — что надо!
И Клоти широченными шагами унеслась в двери магазина. А Серега остался стоять под накрапывающим с хмурого осеннего неба хлипким дождичком и ждать простодушную баронессу, почему-то свято верящую, что вразумить при желании можно всякого. Словом ли, кулаком ли…
Он топтался возле магазина, нервно переминаясь с ноги на ногу, и не замечал, что давно уже очутился посреди глубокой лужи, холодной и до ужаса мокрой,, как то и положено любой луже на излете осени. И все благодаря своему нервному топтанию. Клоти все не появлялась, время тянулось медленно, на душе кошки скребли… Ну и так далее.
Он уже вознамерился было ворваться в магазин с богатырским кличем «Не трожь мою девушку!», как вдруг двери распахнулись во всю ширь и Клоти вывалилась из них — вся розовая и довольно улыбающаяся. Следом из магазина никто вроде бы не рвался, и Серега враз успокоился. До какой-то степени. И даже позволил себе расслабленно спросить:
— А собственно, Клоти… Что ты ему сказала? Я имею в виду те два слова…
— Те самые, великие, — с достоинством произнесла Клоти. — «Не укради». И еще я ему сказала, что послушать ответ приду завтра.
— За… зачем придешь?!
— За ответом, сэр Сериога. И не волнуйся так. Вот хмырь этот совершенно не волновался. Удивился только. Да и то самую чуточку.
— Клоти, — Серега протянул руку к высокому чистому лбу своей боевой подруги, — может, у тебя жар… Да вроде бы нет. За каким ответом ты собираешься завтра прийти? За вольным ржанием в лицо?
— Сэр Сериога! — крайне довольным тоном заявила в ответ на это леди Клотильда. — Надо же дать человеку возможность раскаяться! Чистосердечно. И искренне надеюсь я, что за предстоящую ночь величие этих простых слов поразит его в самое сердце!
Что-то здесь было не так. Пусть Клоти и страдала некоторой наивностью, сопряженной со здоровой долей простодушия… но не могла она зайти в магазин только для того, чтобы этак игриво прошептать на ухо давешнему толстячку в полосатом костюме заветное «не укради». Не может рыцарь, знающий слово «ростовщик», верить в раскаяние подобного типа.
— Знаешь что, Клоти…
— Есть хочу, — радостным басом оборвало его наивное дитя феодальной эпохи.
— Знаешь что, Клоти…
— Есть хочу, — радостным басом оборвало его наивное дитя феодальной эпохи. — И еще хочу посмотреть этот самый… памятный обелиск Вечно Сушеной Вобле. О котором ты вскользь упоминал вчера вечером. Надеюсь, то был достаточно великий рыцарь?
— Э-э… Это вечно сушеная вобла-то? — переспросил не успевший прийти в себя Серега. — Гм… Да, вобла — это вообще великая вещь. С ног до головы вся в чешуе — как в доспехах. Ты права, это почти рыцарь…
И он затолкал поглубже собственные сомнения — все равно ведь не скажет! — посвятив время лицезрению радостно-светлого лица Клоти.
— Есть хочу, — напомнила Клотильда. — Кстати, я еще не видела здешних трактиров, дорогой мой сэр Сериога. Но смею предположить, что и ваши трактирщики вороваты. И отнюдь не меньше наших разбавляют вино водой. Хоть здесь и другой мир, как ты говоришь, но твердо уверена я, что люди везде одинаковы.