— Теперь он исполнит высказанную тобой волю, — с готовностью проинформировала его Клотильда, — Ты же сказал: «Эта вещь вас всех похоронит!» Хоть и нехорошо называть вещью меч.
— Переживет, — бросил он.
Итак, меч оказался до какой-то степени магическим. Стало быть, он принес в свой сугубо физический мир магический предмет. И вместе с ним — магию, которой здесь прежде не было! Во всяком случае, явно не было.
Виновен!!! Это несомненно. И все, что он может, — это жалко блеять: «Но я же не знал…»
Ладно, решил Серега, о последствиях поговорим потом. Сейчас надо выбираться из этой ситуации.
— Так что же последует дальше, Клоти?
— Он их похоронит! — радостно констатировала простодушная девушка Клотильда.
— Всех этих смердов, кои у вас почему-то зовутся братками. Я думаю, он только ждет, чтобы мы сошли с крыльца. А потом он их похоронит и сам вернется в твою руку. Пошли с крыльца, сэр Сериога! Да свершит меч возмездие вору!
— Нет, — каким-то замороженным голосом просипел он. И перехватил руку Клотильды, вознамерившейся дать ему толчка. Разумеется, в сторону двора. — Мы никого убивать не будем. Слышишь, Клоти? И ты… и мой меч. Никого.
— Поздно, сэр Сериога, — замогильным голосом протянула Клоти. — Ты уже сказал, то есть предрек. Теперь ничто не остановит руку Единого, направленную твоей волей и чудом святого Милгота…
— Черт…
Он схватил Клоти за руку, подтащил поближе, уточнил придушенным шепотом:
— Значит, пока мы здесь, он ничего не сделает?
— Ничего. Но что ты хочешь сказать, сэр Сериога?
Он мрачно улыбнулся, предвидя град ее возражений, и сообщил:
— Сейчас мы вернемся туда и вытащим всех этих, как ты выразилась, братков из дома…
— Нет! — взорвалась Клоти. — Они достойны смерти!
Серега вздохнул и прикрыл глаза.
— Если в моем мире убивать всех, кто этого достоин… налогоплательщиков не останется. В общем, так. Давай договоримся — я буду решать, кого в моем мире убивать, а кого нет. Хорошо? Ну вот и чудненько, а теперь довожу до сведения — я против убийств вообще. А в своем мире особенно.
— Но как же свершать тогда праведную месть?! — воинственно откликнулась Клоти.
— У нас считают, что Бог сказал: «Мне отмщение и аз воздам». То есть месть — это дело исключительно Божье.
— Не по-рыцарски…
— Точно! — прервал ее герцог Де Лабри. — Но меня устраивает. А теперь пошли в дом и вытащим этих бандитов во двор. Поскольку мое сиятельство сказало, что меч похоронит их непременно в доме, думаю, если вытащить их оттуда вон, то и предречение мое станет пустым звуком…
Клоти странно так хихикнула. Серега посмотрел на леди недоуменно, но у той на лице уже было самое нормальное выражение — ее всегдашней готовности к трудам и оборонам…
Вдвоем они быстро выволокли слегка упирающуюся парочку из подвала, затем Клоти поочередно свалила их на центральный газончик перед домом. Так же слаженно и быстро они отволокли туда же тех четырех бесчувственных, что валялись в холле.
У одного из них Серега обнаружил и выудил пачку долларов, переданную девицей Фирой по поручению эльфийского короля.
— Все, — изрек он, оглядывая аккуратную кучу из шести тел. Двух упирающихся они спокойствия ради уложили под самый низ и прижали теми, кто лежал спокойно. — Дело сделано, и можно уходить с чистой совестью. Эй, меч, где ты там? Гм…
Он не совсем уверенно вытянул вперед руку. Ладонью вверх. Прилетит меч или нет? Через плечо сообщил связанной парочке — до ужаса удивленному Иванычу и его битюгу-телохранителю:
— Сейчас вы увидите кое-что, что приоткроет вам глазки на сущность того, что вы у меня сперли…
И затаил дыхание. А если не получится? Если все это вранье и не будет никакого чуда святого Милгота. Вот идиотом он тогда будет!..
Огни по забору вдруг засияли с прожекторной яркостью.
Вот идиотом он тогда будет!..
Огни по забору вдруг засияли с прожекторной яркостью. Нет, точно — в этих чудесах все завязано на мече и на нем лично. Вот только у меча, увы, оказалась своя воля, что его, Серегу, не очень радует, поскольку не дает возможности переиграть необдуманно сказанные слова… Поздно, паря, поздно — проехали, да со свистом. Остается только попытаться исправить обстоятельства.
В глубине дома вдруг что-то заколотилось. И загремело. И застучало. Иваныч из-под кучи таращил глаза, потел и краснел, силясь повыше приподнять голову. Но при этом дисциплинированно молчал, не пытаясь завопить и призвать соседей к исполнению их гражданского долга. Впрочем, этому немало способствовала кровожадная улыбка на лице Клоти, которое она время от времени поворачивала в сторону пухлячка-антиквара и его… сотоварища? Нет, пожалуй, все-таки солежника.
А потом с двускатной крыши, красивенько выложенной малиново-алой черепицей, полетела вниз и в стороны та самая черепица. По скатам начали каскадом сиять огни святого Милгота — и посередине крыши возник вдруг разлом, словно бы горбинка скатов просто взяла да и треснула. И в разломе завис, явившись как бы ниоткуда, палагойский меч. Исканный и званый, висевший прямо в воздухе без всякой поддержки вверх рукоятью.
Двое на газоне забормотали что-то с придыханием в голосе и заиканием. Серега покартиннее вытянул руку, выдохнул, постарался расслабить сведенные от напряжения мышцы кисти — чтобы было не так больно, когда меч ударит в руку.