— Вольха, дополнительный вопрос, — откашлявшись, сказал Крениан,- как у тебя насчет снятия психосоматической блокады?
Я жалобно посмотрела на магистра, запоздало вспомнив, что развеять наложенное мною заклятие может только сам заклинатель либо его жертва, причем у меня сил не осталось вовсе, а Учитель по каким?то причинам не торопился пускать в ход свое умение.
— Ну, сбегай в актовый зал к источнику, только быстро,- разрешил прозорливый Алмит.
Впопыхах опрокинув стул, я подорвалась с места и стрелой вылетела за дверь. На восстановление резерва у меня ушло минут пятнадцать, и к моему возвращению экзаменационная аудитория больше походила на библиотеку — на всех партах кучно и россыпью лежала вспомогательная литература, из висящего перед Темаром хрустального куба доносился чей?то гнусавый голос, диктующий восемнадцать отличий упыря от вурдалака. Комиссии было не до адептов — столпившись вокруг Учителя, они безуспешно пытались определить, что и как я с ним сделала. При виде меня магистры торопливо расселись по местам, со смущенным уважением покашливая в кулаки.
Сняв блокаду, я виновато сжалась в комок, ожидая грома и молний, но Учитель как ни в чем не бывало одобрительно хмыкнул, небрежно черканул в ведомости и позволил себе небольшой перерыв, на пару минут выйдя из аудитории. Вопрос по истории развития магии принял на себя Алмит, прочие магистры согласно задремали.
— Так в каком же году безвременно почил многоуважаемый архимаг Капуций? — вкрадчиво поинтересовался бывший аспирант, улыбаясь в бороду.
Отлично понимая, что на тройку я уже наработала, да ниже Алмит и не поставит — слишком свежи в памяти его собственные мытарства на госэкзамене, я растеряла остатки страха и, даже не попытавшись вспомнить, нахально предположила:
— В 341 году.
— А почему так нерадостно? — полюбопытствовал магистр.
— Чему тут радоваться…
— Да уж. В 341 году архимаг был мертв неполных два столетия,- искренне посочувствовал магистр.
— Так почил?то безвременно… Откуда вы знаете, сколько бы он еще прожил?
Алмит только вздохнул, тоскливо глядя в окно, перед которым выпускал мохнатые свечи побегов старый каштан.
На улице щебетали птицы, ярко светило солнце, а историю развития магии Алмит и сам толком не помнил.
Магистр с явным отвращением вернулся к экзамену.
— Вольха, последний вопрос… соберись, от него зависит твоя оценка.
Я недоверчиво глянула на преподавателя, ожидая какого?нибудь подвоха.
— Итак, вопрос… Что тебе поставить?
Пятерку! — радостно выпалила я.
Алмит вздохнул и подписал свою ведомость. Всего ведомостей было четыре, по числу членов комиссии, и что поставили мне прочие магистры, оставалось загадкой до начала выпускного вечера.
Но никто не сомневался, что экзамен я сдала.
ГЛАВА 3
К вечеру вся Школа знала, что я заколдовала Учителя. Версий было три: либо он поддался, либо притворился, чтобы натянуть оценку любимой ученице, либо мне и вправду крупно повезло. Впрочем, прецеденты уже были — в позапрошлом году кто?то вырастил экзаменатору рога, да так успешно, что их пришлось пилить вручную; на памяти Алмита, любителя мрачных баек из жизни, невесть куда сгинула целая комиссия и нашлась только через неделю, причем где ее носило, она так и не призналась; но никому еще не удавалось посадить в лужу нашего Учителя.
К ужину я не вышла — вернувшись в комнату, тут же повалилась на кровать и заснула мертвым сном. Велька попыталась меня растолкать, но, по ее словам, легче было воскресить покойника, а уж она?то знала в этом толк. По Школе немедленно поползли слухи один другого ужасней; никто не сомневался, что я пала жертвой мести Учителя. Дальше мнения разделились: кто?то отправил меня в долгосрочную ссылку, кто?то исключил без права восстановления; самые добросердечные заперли в карцере с кухонным ножом и мешком нечищеной картошки. Особенно отличилась одна из Пифий (как позже выяснилось, экзамен она провалила с треском) — дескать, внутреннее око помогло ей узреть мой хладный труп, тайно прикопанный под каштаном.
Наутро я проснулась с тяжелой и вместе с тем пустой головой, словно наспех уложенные в нее знания с чистой совестью покинули неуютную обитель сразу после экзамена. Вельки в комнате не было, в щель под дверью веяло то вареной крапивой, то трупным ядом, отчего мне сразу захотелось есть. Конечно, ни того, ни другого я бы в рот не взяла, но так обычно пахло из нашего холодильного шкафа, где помимо продуктов хранились Велькины зелья и мои домашние задания по некромантии.
Увы, шкаф не оправдал моих ожиданий — то ли Велька села на очередную диету, специально приурочив ее к отсутствию моего здорового аппетита, то ли, напротив, так усиленно набиралась сил, что выбрала все до крошки. В довершение всех бед школьную столовую закрыли до вечера, готовясь к выпускному пиру. Никто, кроме меня, по этому поводу не переживал, в Школе стояла непривычная тишина: младшие классы разъехались на каникулы, Пифии и Практики со вчерашнего вечера отмечали сдачу экзамена. Травникам же было не до того — из экзаменационной аудитории никто пока не вышел.
Я пораскинула голодными мозгами и решила позавтракать в «Ретивом бычке». Взбодрившись пригоршней воды, я оделась, зачаровала дверь, нацарапала в нижнем углу косяка ключ?руну для Вельки и, посвистывая, сбежала по лестнице на второй этаж. Но там меня поджидала засада. Учитель вынырнул из?за угла так неожиданно и бесшумно, что я едва удержалась от бесогонного экзорцизма. Отделаться простым «здравствуйте» не удалось, Учитель с присущей ему прямолинейностью цапнул меня за руку, не дав проскочить мимо: