Это мне понравилось. Даже жалко очкастую стало. Самую малость, но все же…
Нашей Цире тоже что-то в Луринду понравилось. Никогда не знаешь, что понравится Цире, а что ее прогневает. Она объясняет это тем, что взаимодействие с людьми идет у нее преимущественно на тонких планах.
Цира была ужасно холодна и строга. Ицхака заранее пугала. Чтобы не вздумал рыпаться, а шел на эксперимент.
А Ицхак сразу заметил это и только тихонько усмехался себе под нос. Не так-то просто запугать Ицхака. И уж конечно проницательный семит сразу увидел, что мы здесь что-то затеваем. Заговор какой-то сплели. По этой части Изя и сам великий мастак.
Мурзик подал ужин. Мы кушали и степенно беседовали о производственных проблемах.
Мы, граждане Вавилона, рядком обсели диван, сдвинувшись локоть к локтю, а Мурзик мостился на полу, скрестив ноги и держа тарелку на коленях.
Все было весьма благолепно.
Ицхак сказал Мурзику, что решил рискнуть и взять его к себе на работу.
— Я сознаю, что иду на определенный риск. Но как друг и одноклассник твоего господина, как его шеф и работодатель, я предпочитаю идти на такой риск. Тем более, что Баян, — тут Ицхак несолидно подтолкнул меня локтем, — за тебя ручается. Говорит, что ты хороший и мне не придется тебя увольнять.
Мурзик уронил ложку в тарелку и испуганно заморгал.
Я воспитал в Мурзике твердое убеждение в том, что в фирме «Энкиду прорицейшн» могут трудиться только полубоги. Простому смертному там и дня не продержаться. В силу высоких запросов руководства фирмы и ее ведущих сотрудников. В силу требований высочайшего качества работы. В силу ряда иных причин, делающих фирму самым желанным и вместе с тем наименее доступным местом в Вавилоне.
Я внушил это моему рабу для того, чтобы он меня почитал.
Поэтому сообщение Ицхака повергло Мурзика в понятное оцепенение.
Ицхак отставил на столик пустую тарелку и тайком от Луринду обтер руки о штаны.
— Работа хоть и не самая ответственная, — проговорил Ицхак, глядя на моего раба удавьим взглядом, — но необходимая. Сам понимаешь, ни одной частицы пыли не должно осесть на компьютеры. Технологию освоишь на месте… И смотри, Мурзик, твой господин за тебя поручился. Теперь ты просто не имеешь права не оправдать доверия… Иначе это подорвет репутацию твоего господина. А репутация ведущего специалиста фирмы «Энкиду прорицейшн» должна быть безупречной…
В таком роде он разорялся еще некоторое время. Мурзик, приоткрыв рот, кивал следом за каждым его словом.
— За документами зайдешь ко мне в день Нергала, — заключил Ицхак. — Выдам тебе анкету, список табельных требований к уборщику, чертеж-схему убираемых помещений, бланк для медицинской формы… Как тебя по бумагам-то звать?
Мурзик перевел на меня вопрошающие глаза.
— Хашта, — напомнил я раздраженно. — Хашта тебя по бумагам звать. Мог бы и запомнить…
— Так это… — сказал мой раб.
— Что — «так это»? — освирепел я. — Ты можешь выражаться внятно?
— Ну… непривычно как-то. Хашта.
— Привыкай. Сам же говорил, что тебе нравится…
— А мне вообще все нравится, — брякнул Мурзик. — Вот и сотник говорит: пока выбираешь да перебираешь, оно утекает… Ну, жизнь-то…
— Достал со своим сотником, — сказал я. Незлобиво сказал, больше для порядку.
— А сходили бы со мной вместе да познакомились, чем так-то говорить, — предложил Мурзик. — Я бы вас и познакомил.
— Вот еще не хватало, с тобой по кабакам да казармам таскаться, — сказал я. — Да еще с сотником твоим горькую пить.
— Какой еще сотник? — спросил Ицхак. Ему было любопытно.
— Такой, — буркнул Мурзик и пошел ставить чайник.
Ицхак перевел взгляд на меня.
— Разболтался он у тебя, Баян. Грубить начинает. А ведь еще даже и не освобожден толком. Не знаю, как он на работе будет…
— Нормально он на работе будет, — досадливо отозвался я.
Грубить начинает. А ведь еще даже и не освобожден толком. Не знаю, как он на работе будет…
— Нормально он на работе будет, — досадливо отозвался я. Ицхак просто не понимал, что Энкиду не может грубить самому себе. А объяснить это Ицхаку я пока что не мог.
Тут девица Луринду вклинилась в разговор. Как всегда, неожиданно. Обычно поначалу ее появление вносило неловкость, а потом о ней очень быстро забывали. И когда она раскрывала рот, все поневоле вздрагивали.
— А что, ваш раб действительно пьет горькую с каким-то сотником? — спросила Луринду.
— Нет, это у него в прошлой жизни было…
Цира метнула на меня пронзительный взгляд: мол, давай! Пора!..
Момент и вправду был удачный. Я принялся рассказывать Луринду о путешествиях в прошлые жизни. Раз уж Иська ее сюда притащил…
Она слушала с интересом, хотя по ее очкам не угадаешь — верит или просто так слушает, для общего развития.
— Так значит, ваш раб был в прошлой жизни десятником? — сказала, наконец, Луринду.
Мурзик к тому времени уже давно вернулся из кухни и слушал тоже.
— Да неважно, кем он в той прошлой жизни был. Важно, кем он был в другой жизни…
— В какой — другой?
— Так ведь не одна же прошлая жизнь у него была… У него их много было…
— И у меня? — спросила Луринду.
— У всех. Вон, у Ицхака тоже, хоть он и не верит.
— Не верю, — сказал Ицхак гордо.
— Ну и безмолвствуй. Не верь молча. Вы, семиты, твердолобы известные. Вами хоть гвозди забивай…