— Фу, — поморщился я. — Тебя, Мурзик, послушаешь — и вообще жить не хочется.
— Это я к тому, чтоб вы поосторожнее, господин, — невозмутимо ответствовал Мурзик.
И ушел на кухню кормить кошку.
* * *
Плоскогрудую девицу я подстерег у нашего офиса. Она деловито шкандыбала куда-то, колотя в мостовую каблуками.
— Привет, — вывернул я из-за угла. И тут же взял ее под руку.
Она метнула на меня мрачный взгляд, но ничего не сказала. Продолжала топать.
— Торопишься, красавица? — спросил я.
— А ну, пусти! — резко сказала она и вывернулась. Каратистка, вспомнил я запоздало.
— Стой, ты! — рявкнул я. — Поговорить надо!
Она не отвечая, уходила прочь. Ее прямая спина была прямо-таки голый вызов. Достань, мол, если смеешь.
— Арргхх! — проснулся во мне Энкиду. Я облил ее бранью на божественном языке древнего героя. Она замедлила шаг. Обернулась.
— Что вы сказали?
— Кхх! Нхх! Аккх! — рычал я вне себя от гнева.
Она остановилась. Позволила мне подойти ближе. Сама взяла меня под руку.
— Блудница, — сказал я на ее убогом наречии. — Ты что же это с нашим Изей делаешь? Он с лица спал!
— Я с ним делаю? — возмутилась девица. — Это он со мной делает! Работать не дает. Чуть что — сразу хвать, юбку задерет, повалит куда ни попадя и вставляет свою палку! Я на работу не трахаться хожу! У меня научная тема. Достал он меня, ваш Изя. Что, у него всегда стояк?
— Сохнет он по тебе, — сказал я. — Ты уж, девка, решай что-нибудь. Либо с работы уходи, либо давай ему безотказно, не то помрет Иська.
— Да кто он тебе? Родственник, что ли? — Она близоруко прищурилась. Ее глаза за толстыми стеклами очков казались очень маленькими.
— Одноклассник, — буркнул я. — Ты, Луринду, не дури. Я тебя предупредил. Я ведь тебя, каратистку хренову, голыми руками порвать могу.
Она посмотрела на меня оценивающе. Чуть усмехнулась.
— Вряд ли, — сказала она. Я видел, что она ничуть не испугалась. — Впрочем, — добавила она, покрепче уцепившись за мой локоть, — я вовсе не хочу ссориться. Скажи лучше, чего ты добиваешься?
— Если б знать… — проворчал я. — А ты его не привораживала, а?
— Нет, — ответила она спокойно. Я видел, что мой вопрос ее не удивляет. — Зачем мне это?
— Мало ли…
— По-настоящему меня интересует только моя работа, — твердо сказала девица. — Если ты так дружен с нашим начальником, то попроси его не лазить ко мне под свитер, когда я занимаюсь вычислениями. И не опрокидывать меня раком на клавиатуру компьютера. Это компьютеру не полезно. Может пострадать информация. И хорошо бы он не заливал спермой мои записи, а то чернила расплываются. Передашь?
Я кивнул.
Она вырвала руку и ушла — бум-бум-бум — прямая, как палка, независимая, близорукая и яростная. И что только Иська в ней нашел, в кочерыжке этой?..
* * *
В дверь позвонили. Мы с Мурзиком оторвались от «Безумного киллера-5» и переглянулись. Я никого не ждал. Вообще не люблю поздних визитов, особенно если завтра предстоит идти на работу. В Вавилоне полно дармоедов и бездельников.
В Вавилоне полно дармоедов и бездельников.
Звонок повторился. Мурзик приподнялся, чтобы идти к двери. Бросил на меня вопросительный взгляд.
— Открой, — сказал я, заранее сердясь. Кто-то рвался испортить мне мирный вечер с «Киллером».
Мурзик замялся.
— Так это… — вымолвил он.
— Да ладно уж, — сказал я. — Открывай.
Мурзик пошел в прихожую. Лязгнул замок. С порога донеслась возня, потом приглушенное хныканье и шепот.
— Кто пришел? — крикнул я, не отрываясь от «Киллера». Как я и предвидел, безумный киллер оказался инопланетянином. Сейчас он обвивал клейкими щупальцами башню Этеменанки. Башня шипела и плавилась. Эффектно.
Из прихожей мне не ответили. Мурзик бубнил что-то тихое, успокаивающее. Потом шумно потянули соплями, и в комнату вошла Цира.
Она была в голубеньких джинсиках и кокетливой белой блузочке с кружавчиками вокруг шеи — мальчик-подросток. Хрупкая, чуть угловатая — легкая горчинка в букете дорогого вина.
И…
— Инанна владычица! Цира, что у тебя с лицом?
Под глазом у Циры горел синяк. Глаз заплыл. Глядел из-под взбухшего века мертвой злобной красной щелкой. От ноздрей тянулись две кровавые полоски. По щеке и подбородку размазана засохшая кровь.
— Не видишь разве? — сказала Цира. И уселась на диван, дернув лицом в злой гримаске.
— Мурзик! — крикнул я. — Горячей воды! Чаю!
— Да сам уж знаю… — проворчал Мурзик.
«Уровень жалоб второй: много стал себе позволять, высказывает свое мнение…» — подумал я.
Цира неподвижно сидела на диване. Из-под отека смотрела «Киллера». Киллер неторопливо отрывал головы клеркам какой-то мебельной компании. Выстроил их у стенки и брал по одному.
Пришла кошка — посмотреть, что случилось. Залегла у Циры на коленях, завела песенку. За кошкой, то и дело заваливаясь, приковыляли котята. Кошка спрыгнула с цириных колен и направилась к потомству — наводить порядок. Котята пищали и, замирая, писали.
Затем пришел Мурзик.
— Ну-ка, — сказал он и взял Циру за подбородок. Начал водить по ее личику мокрой тряпкой. Кровь смывал.
— Это все, Цирка, ерунда, — приговаривал мой раб. — Вот раз был у нас на Андарранской буровой такой случай…
— Заткнись, Мурзик, — сказал я. — «Киллера» смотреть мешаешь.