— Матушка! — взмолился я. — У меня работы много…
Она потрепала меня по щеке.
— Сходи, — повторила она. — Много времени у тебя не займет. Не поможет — что ж… А вдруг поможет? Денег дать?
— Матушка! — закричал я. — Да есть у меня деньги, есть! Мы с Иськой знаете сколько зарабатываем!..
— Вот и хорошо, — ничуть не смутилась матушка. И полезла с дивана, едва не своротив столик.
Мурзик обул-одел ее, поцеловал ее руку и проводил до такси. В окно я видел, как он выплясывает вокруг нее, будто стремясь оберечь даже от городского воздуха. Матушка уселась в машину и отчалила. Мурзик поплелся домой.
Я не стал его бить. Я даже бранить его поленился. Да и что толку…
* * *
Естественно, я потащился к трехглазому. Мурзик напросился со мной. Я видел, что он очень возбужден, и спросил, в чем дело. Раб ответил просто:
— Если вы меня продадите, будет потом, что вспомнить…
— А тебе и вспомнить нечего? Как в шахте вас завалило, как мастера вы спалили живьем — это тебе не воспоминания, что ли?
Мурзик отмахнулся.
— Какие это воспоминания, господин… Так, сплошь страх ночной… Бывает, такое на ум лезет, сам дивуешься: до чего живучая сволочь человек, да только разве это жизнь… А вот госпожа Алкуина или этот трехглазый — вот это… — Он тихо вздохнул и вымолвил заветное: — Это власть!
От неожиданности я споткнулся и попал ногой в лужу.
— Ты, Мурзик, никак о мировом господстве грезишь?
— А?
— Что такое, по-твоему, власть?
— Ну… Это когда вы изволите меня по морде бить, а я духом это… воспаряю… невзирая…
Я только рукой махнул. Что с ним, с этим кваллу, разговаривать.
Добрый белый маг Трехглазый Пахирту обитал в престижном загородном квартале Кандигирра, на Пятом километре Урукского шоссе. Небольшие нарядные дома, выстроенные на месте сгоревших трущоб, тонули в зелени садов. Инсула мага помещалась на втором этаже шестиинсульного дома. На доме призывно белела табличка с изображением симпатичного белобородого дедушки в высоком звездном колпаке. Над дедушкой отечественной клинописью и мицраимскими иероглифами было начертано:
«МАГИЯ ХАЛДЕЙСКИХ МУДРЕЦОВ.
Утраченные секреты древности».
— Это здесь, — сказал я.
Мурзик обогнал меня, отворил калитку. Я вошел. Мурзик зачем-то на цыпочках прошествовал следом.
Мы позвонили. Дверь была новая, обитая коленкором. Под коленкором чувствовалась пуленепробиваемая стальная пластина.
Дверь распахнулась сразу, стремительным энергичным движением.
На пороге стоял моложавый мужчина невысокого роста, узкоплечий, стройный. На нем были джинсы и клетчатая рубашка, как на рабочем.
— Проходите, братья, — ни о чем не спрашивая, сказал добрый маг.
— Мы не братья, — сердито сказал я. — Вот еще не хватало.
Он удивленно-ласково посмотрел мне в глаза.
— Все люди братья, — проговорил он. И направился в комнаты.
Мы прошли следом. Мне сразу все не понравилось. Не хочу я, чтобы какой-нибудь Мурзик числился моим братом.
В комнате у доброго мага не продохнуть было от идолов и божков. Набу, Син, Инанна и Нергал таращились из каждого угла. Но больше всего было изображений Бэла.
— Садись, брат, — молвил маг, придвигая мне тяжелое кресло. Сам он уселся за стол и вперился в меня взглядом. Я чувствовал себя так, будто меня привели на допрос.
Мурзик уселся на корточки у двери и, тихонько покачиваясь, принялся оглядываться по сторонам. Он даже рот приоткрыл, так ему все было любопытно.
— В общем, так… — начал я, но трехглазый Пахирту перебил:
— Молчи, брат! Я буду смотреть! Я увижу!
Я замолчал. В комнате стало тихо. Только часы тикали, да добрый маг то и дело громко сглатывал слюну.
Наконец он заговорил отрывисто, задыхаясь:
— Да… Крепко потрепали тебя в астральных боях, воин… Но ты будешь исцелен. Работа предстоит тяжкая, опасная. Плечом к плечу одолеем мы врагов, брат. Ты должен верить и сражаться. Я дам тебе астральный меч и астральный щит и никакая атака не будет тебе страшна!
— Я ни с кем не… — начал было я.
Он вскинул руку.
— О, молчи! Молю, молчи! Я вижу следы астральных ран на твоем тонком теле!
Мурзик обеспокоенно заворочался у двери.
— Я и то говорю ему, господин: «Вы бы кушали, господин! Вас мало ветром не качает…» Это у него всё от переживаний. И на работе себя не жалеет. С чего тут телу полным быть? Будет тут тело тонкое…
— Я об ином теле, брат, — живо обратился к Мурзику добрый белый маг Пахирту.
— Я и то говорю ему, господин: «Вы бы кушали, господин! Вас мало ветром не качает…» Это у него всё от переживаний. И на работе себя не жалеет. С чего тут телу полным быть? Будет тут тело тонкое…
— Я об ином теле, брат, — живо обратился к Мурзику добрый белый маг Пахирту. — Я о том тонком астральном теле, которое… Я вижу, что у твоего брата оно изранено острыми мечами. Он — отважный воин. — Маг снова повернулся ко мне. — Да, ты отважный воин, брат! Следы множества схваток остались и кровоточат…
— Видите ли… — начал я снова.
— Называй меня «брат», — вскричал белый маг. — Умоляю, называй меня братом, брат! Иначе моя магия будет бессильна…
— Видишь ли, брат, — через силу вымолвил я, — за несколько дней до того, как прийти к… тебе, я посещал иное место. Госпожа Алкуина…
Пахирту сделал кислое лицо.