Однако оставим ненадолго нашу компанию в коридорах Вашаншара и вспомним о Семиаренсе Элленгаале, светлом альве с разбившейся галеры, посмотрим, как сложилась его судьба.
Кое-как он добрался до столицы. Ослабевшие за долгие месяцы неподвижности ноги очень скоро стали отказываться идти. Спасибо, безлюдно было на побережье, и он, не стыдясь позора, мог позволить себе время от времени ложиться наземь и ползти по песку, опираясь на сильные, привыкшие к тяжелому веслу руки. Ясно, что импровизированный костюм его, и без того, прямо скажем, неказистый, от подобного способа передвижения краше не стал. Никогда еще за всю историю королевства в ворота эренмаркской столицы не входил такой мокрый и грязный альв! Если бы не благородные черты лица и убедительный голос, его, пожалуй, и не пропустили бы, погнали прочь, как нищего бродягу.
Но в состоянии плачевном Семиаренс пробыл недолго. Миновав ворота, он сразу же направился на улицу Канальную. Там, в маленьком домике под черепичной крышей, на втором этаже, нависающем над первым, отведенным под книжную лавку, жил отступник по имени Элнорис. Для тех, кто не разбирается в обычаях светлых альвов, уточним: ничего негативного, оскорбительного в статусе «отступника» не было. Слово это обозначало лишь то, что светлый альв по каким-то своим причинам традиционному, лесному образу жизни предпочел проживание в городе, среди инородцев. Никто его за это не осуждал, наоборот, подобное сближение с людьми в последние годы очень приветствовалось, поскольку приносило немало пользы обеим сторонам. Так что у Семиаренса Элленгааля, казалось, не было никаких оснований вести себя надменно и властно по отношению к соплеменнику Элнорису, книготорговцу. Но именно так он себя и повел, и Элнорис не возражал — склонил голову в почтительном поклоне и на все требования отвечал покорно: «Я исполню не медля, тан». И уже три часа спустя в распоряжении недавнего каторжника была прекрасная шелковая одежда, доброе оружие, достойное королей, великолепная верховая лошадь под дорогим седлом и кошель, полный серебряных крон. А во взглядах, которые альв Элнорис бросал на свой дом, появилась затаенная печаль, потому что отныне он принадлежал ему не в полной мере — лавку со всем содержимым пришлось заложить у ростовщика. Впрочем, это были житейские мелочи по сравнению с той честью, что выпала на его долю! Несмотря на ощутимые убытки, Элнорис был горд и счастлив.
Семиаренс Элленгааль тоже почувствовал душевный подъем, когда дорогие шелка привычно коснулись тела, омытого южными благовониями, а та его часть, о которой в обществе не говорят, устроилась в удобном седле вместо жесткой деревянной скамьи.
Он во весь дух гнал резвого и выносливого апприйского рысака по холмистым равнинам Эренмаркского королевства, и сердце замирало от восторга при виде знакомых пейзажей, казалось, так и поскакал бы впереди коня — скорее, скорее домой! Впрочем, какие там скачки — ходить надо учиться заново…
Ликующим весенним солнцем и кликами первых птичьих стай встретил его родной Нидерталь. Земля пробуждалась от зимнего сна, нежные подснежники расцветали на проталинках, звенела капель, бежали наперегонки ручьи, на вербах серебрились мохнатые шарики, и казалось, нет места в этом радостном мире и самой Тьме, и страшным ее обитателям…
Но нет. Тьма была, как были разрытые могилы на кладбищах и когтистые следы на северных, еще заснеженных склонах холмов, как были обглоданные человечьи останки вдоль дорог, вытаявшие из-под осевших сугробов, и мертвые, разоренные хутора — маленькие белые домишки под облетевшей красной черепицей, глядящие на весеннее кипение жизни черными провалами окон…
Ничто не изменилось за прошедшие годы. Беда не стала меньше, и Тьма не уйдет сама по себе, будет и дальше бесчинствовать, если не остановит ее один из тех, кто однажды сам открыл ей путь в этот мир…
Шестеро их было тогда, десять лет назад. Один остался в живых — Семиаренс Элленгааль. Надолго ли? Увенчается ли успехом его новый поход? Или падет он жертвой злого рока, что преследовал их с того страшного дня, когда, движимые волей своего народа, они шагнули под мрачные своды заповедной пещеры Хагашшая? Рока, что уже свел в могилу (именно в могилу, грязную яму в земле) пятерых, а самого Семиаренса отправил на каторгу? Если так, если умрет последний из них — конец. Мир никогда не станет прежним, он больше не будет принадлежать живым. Чужие мертвые из чужих миров поселятся в нем… Да, вот так и рождаются они, загробные миры. Это вам не человечья сказка про мрачный Хольгард и светлый Регендал, придуманная для назидания одним и утешения других. Это страшная правда бытия.
…Но пока он старался не думать о плохом, гнал прочь гнетущие мысли. Впереди ждала встреча с теми, кто уже считал его мертвым и потерял надежду, а встречи такие всегда бывают очень, очень радостными… Возможно, в последний раз в жизни ему предстояло испытать счастье, не хотелось ничем его омрачать.
Его встречали как героя. И как героев оплакивали пятерых. На них не было вины за случившееся в Хагашшайской пещере — они лишь исполнили волю непомерно возгордившегося народа, принесли себя в жертву фатуму…