— Упоминал, а как же! — поспешил заверить Семиаренс, кривя душой и не стыдясь этого.
— Значит, решено? Ночью идем? — воодушевленно переспросил Йорген, уяснив, что племянник обворованного дядюшки на него вроде бы не сердится.
В общем, этическая сторона дела наших друзей не волновала. Самые праведные из них с собственной совестью поладили очень легко. Альвы в них выпустили стрелы? Выпустили. Значит, они, по сути, враги. А потому не воровством будет считаться предстоящее предприятие, а благородной охотой за трофеями. Так сказал Кальпурций Тиилл, и Семиаренс Элленгааль согласился с ним в душе. Что ж, пусть осудит их тот, кто никогда не голодал, а мы не станем. Но был еще чисто практический вопрос.
— Думаете, это не слишком опасно? — вздохнула Гедвиг Нахтигаль. — По мне, так чистое безумие!
Видят боги, как нелегко дались юной ведьме эти слова: пирог с начинкой уже стоял перед ее глазами, и даже запах вроде бы чувствовался — горячее тесто и корица (потому что воображаемая начинка была яблочной, по старому хайдельскому рецепту).
— Ничего страшного! — Йорген был полон оптимизма. — Дорогу мы знаем… вы ведь знаете? — Он обернулся к Семиаренсу, тот утвердительно кивнул. — Знаем! Выбраться тайно оттуда получилось, значит, и туда пробраться сможем!
— Не забывай, тогда были мирные времена, — умерил его пыл светлый альв. — Теперь поселение может быть надежно защищено. Взять того же стрелка — не зря же он оказался на опушке? Наверняка дозорный.
Это был весомый аргумент, Йорген заметно помрачнел. Потом вспомнил:
— В лагере вашего дядюшки тоже были дозорные, и я их обходил. Боги дадут, и теперь справимся. А нет — ну, значит, нет. Попытаться все равно стоит. Пирога хочется до жути! Чую прямо — рыба!
— Какая рыба?! — невольно вырвалось у Гедвиг. — Корица же! И яблоки!
— Козий сыр! — мечтательно вздохнул силониец.
— А я думал, капуста квашеная… — В голосе бакалавра послышалось разочарование.
— Просто вы уже одурели от голода, вот вам и мерещится всякое, — поставил диагноз ланцтрегер. — А дядюшкины пироги были с рыбой хариус, мне лучше знать!
— А вдруг эти альвы вовсе не пекут пирогов? — робко подал голос Фруте.
На него посмотрели как на врага, и он притих.
На него посмотрели как на врага, и он притих.
Решение было принято.
Потом, задним числом, Семиаренс Элленгааль ругал себя: ладно спутники его — почти еще дети, хоть и числятся воинами, ведьмами и магами, — глупость им простительна, но он-то в свои сто пятьдесят мог быть умнее. Нет! Тоже позарился на чужие пироги! Должно быть, Тьма и вправду лишает разума!
…Потянулись долгие часы ожидания, но они были не в тягость — воспринимались как желанный отдых. Ноги гудели от бесконечного пути, плечи ныли — так приятно было дать им покой, растянувшись в колючей седой траве.
Воздух над пустошью плыл дрожащим маревом, пах горькой полынью и далеким дымом. Красный глаз солнца сердито таращился с грязного неба, гибельно верещали цикады, время от времени какая-нибудь мелкая тварь сваливалась в овраг, ее лениво приканчивали, если она не желала понимать слово «кыш».
Хотелось дремать, разговоры не клеились: о чем бы ни заходила речь, в конечном счете обязательно сводилась к еде, даже противно. Сколько можно вспоминать булки, плюшки, окорока, колбаски, штрудели, кнедли, сыры, яйца и матушкины оладьи? Сытнее от этого не становится, только настроение портится. Лучше лежать молча, смотреть в небо, не думать ни о чем. Поспать перед «делом» тоже неплохо, потом вряд ли придется…
Уже начинало темнеть, когда Кальпурций Тиилл придумал глупость. Мол, не все должны идти в опасную ночную вылазку, а только трое: он сам, Йорген и Семиаренс Элленгааль в качестве проводника. Остальные пусть дожидаются их возвращения в надежном месте.
У Гедвиг Нахтигаль от возмущения волосы стали дыбом, отчего ведьминская ее природа стала очевидна как никогда.
— Ответь-ка ты мне, о достойнейший отпрыск славного рода Тииллов, что именно подразумеваешь ты под «надежным местом»?! — В голосе ее было столько яду, что очередная тварь, свалившаяся им под ноги, сдохла сама, без посторонней помощи.
— Как — что? — невинно переспросил силониец. — Этот овражек…
— Ах вон оно что! Овражек! Ну конечно! Тихое, славное местечко, ну прямо дом родной! Твари, правда, на голову валятся, так ведь не чаще двух-трех за час! Такая безделица! Определенно для бабы, юнца и бакалавра лучшего убежища не найдешь! А даже если и сожрет их кто по ночной поре — не беда, славным нашим добытчикам больше пирогов достанется!
Бедный Кальпурций даже побледнел от таких слов любимой, принялся оправдываться:
— Ты не понимаешь! Мы оставим вас под надежной магической защитой, а от недругов из плоти и крови вас будет оберегать Легивар!
— Кхе-кхе! — сказала упомянутая персона. — Не хочу показаться трусом, но ты уверен, что я справлюсь в одиночку?
Он на самом деле не был трусом. И случись в том нужда или даже пустая блажь приключись (да хоть на спор!), без колебаний остался бы в овраге один . Однако при всей своей любви к внешним эффектам, при всем стремлении выглядеть значительнее, чем есть на самом деле, молодой маг умел достаточно четко оценивать собственные возможности. Другое дело, что амбиции его обычно брали верх над благоразумием. Но не в том случае, когда речь шла о чужих жизнях . Своей рисковать — это пожалуйста! Подвергать опасности других — увольте! И как ни льстил Черному Легивару образ бывалого рубаки, на разочарованный вопрос силонийца: «А что, разве не справишься?» ответил с заслуживающей похвалы прямотой: «Боюсь, что нет!»