А утомленные до предела беглецы растянулись блаженно в молодой степной траве.
День стоял чудесный, небо было голубым, солнце — теплым, напоенный запахами свежей зелени ветерок приятно шевелил волосы, где-то высоко, под самыми чертогами дивного Регендала, пел свою песню вольный жаворонок, и пухлые белые облачка — ручные зверьки Дев Небесных — бежали табунчиками с запада на восток…
«Пора!» — скрепя сердце решил Кальпурций Тиилл.
День стоял чудесный, небо было голубым, солнце — теплым, напоенный запахами свежей зелени ветерок приятно шевелил волосы, где-то высоко, под самыми чертогами дивного Регендала, пел свою песню вольный жаворонок, и пухлые белые облачка — ручные зверьки Дев Небесных — бежали табунчиками с запада на восток…
«Пора!» — скрепя сердце решил Кальпурций Тиилл.
Этот разговор он должен был начать давно, да все времени не находилось, и обстановка была не та — редко-редко удавалось выпустить меч из рук. Столько голов пришлось посносить за последние дни, что уже и стесняться своих умений перестали, привыкли к кровавому делу. Но если мужчинам такая привычка делает честь, то юным девам она совершенно ни к чему — так считал силониец.
А значит, они должны разлучиться. Одним богам ведомо, какие еще беды ждут впереди, так вправе ли они втягивать в них невинную девушку? И если на землях обезумевшей Хааллы расставание было совершенно невозможным, то здесь, в Степном Гарте, для этого самый подходящий момент. Карта говорит, от этого места до порта Огер всего день-другой пути. Там Гедвиг Нахтигаль сядет на попутный торговый корабль и к середине лета вернется в родной Хайдель, падет в материнские объятия… И, может статься, когда-нибудь, в новые светлые времена, он отыщет ее там и откроет ей свое сердце…
— Ну это ты все замечательно придумал, — церемонно кивнула ведьма Гедвиг Нахтигаль. — Да только не кажется ли тебе, о Кальпурций из рода Тииллов, что прежде следовало бы спросить невинную девушку, чего именно хочет она сама? — Тут она умолкла в ожидании ответа, но его не последовало.
Силониец молчал, он не знал, что сказать. На его просвещенной родине девушек не принято было спрашивать о чем бы то ни было. На то и созданы богами мужчины, чтобы снимать груз ответственности за принятые решения с хрупких женских плеч и принимать его на свои мощные. И до этого момента он был абсолютно убежден, что женщины почитают такое положение вещей за большое благо.
Тогда ведьма, не дождавшись ответа, продолжила монолог:
— …Так вот, если бы ты удосужился ее спросить, она ответила бы тебе, что скорое возвращение домой в ее планы вовсе не входит.
— Так ты решила искать работу в Гарте? — Кальпурций еще надеялся на благополучный исход.
— Я решила отправиться с вами во Тьму. И ты меня не остановишь, благородный Тиилл, поскольку я свободная ведьма и вправе сама распоряжаться собственной жизнью.
Ах, как же он был красноречив, убеждая ее отказаться от безумного замысла. Умолял, доказывал, пугал возможными бедами и тяготами походной жизни. Но она, отвернувшись в сторону, плела венок из одуванчиков. Она ничего не желала слушать.
Слушал Йорген и удивлялся. Потому что, если бы лично ему некто принялся втолковывать, будто бы он, ланцтрегер фон Раух, суть нежное, беспомощное и слабое создание, способное единственно роды принимать, он бы все силы приложил, чтобы непременно доказать обратное! И сам друг Кальпурций наверняка поступил бы точно так же. Тогда почему он вообразил, будто Гедвиг поведет себя иначе, проявит трусость и малодушие? Зачем так унижать бедную девушку, разве она не человек?
Но задавать эти вопросы вслух он не стал, сказал только:
— Ну, право, чего ты привязался к человеку? Пусть идет с нами, если хочет! Разве в нашем деле будет помехой хорошая, образованная ведьма?! Да другого такого полезного спутника нам нигде не найти! И оружием она владеет неплохо, зря ты…
Кальпурций смерил друга уничтожающим взглядом. Ледяным голосом молвил:
— Полезный спутник, говоришь? Оружием владеет? А представь, что если бы на ее месте оказалась твоя сестра? Как бы ты заговорил тогда? Не женское это дело — война с Тьмой!
Йорген усмехнулся в ответ.
— Ну, сестры у меня нет, зато есть тетка, примерно в годах Дитмара. Так вот, если они с этой теткой сойдутся один на один на мечах, я даже не знаю, кто выиграет поединок. А если на кулаках — победа точно останется за теткой, у нее такой удар в челюсть, никому мало не покажется.
— Она что, тебя била? — живо заинтересовалась Гедвиг, даже плетение в сторону отложила.
— Ну что ты! — возмутился такому предположению Йорген. — Изольда меня любит нежно, на руках, можно сказать, носит… — Он осекся, потому что наговорил лишнего.
— Это как? — пристала любопытная ведьма.
— Ну как? Берет и носит туда-сюда, — пояснил ланцтрегер неохотно, но честно. — Привычка у нее такая, с детства осталась.
— А ты?
— А я ору: поставь на место! Что мне еще остается? Все-таки я — начальник гарнизона Ночной стражи, а не младенец, чтобы со мной так обращаться на людях…
— Вы мне зубы не заговаривайте! — вскипел сын судии Тиилла. — При чем тут тетки?!