И он смирился. Внешне. На людях об устремлениях своих больше не заикался. Но втайне, под видом теоретических исследований, продолжал действовать. Он денно и нощно просиживал в библиотеке, перелопачивал горы старинных фолиантов, расшифровывал древние рукописи в поисках средства, способного развить собственный дар хотя бы до шестого уровня. Попутно он сделал несколько впечатляющих открытий, написал несколько статей, получил премию Чаши за достижения в области истории маги. Но ему нужно было ДРУГОЕ!!!
ОНО свалилось прямо ему на голову с верхней полки стеллажа, едва не убив своей тяжестью. ОНО само раскрылось на нужной странице. ОНО дало понять: ты избранный , ты один во всем свете. Вот он — путь к вожделенной славе!
Он уверовал в миссию свою и смело устремился в дальний поход. О том, какое разочарование ждало его впереди, мы уже упоминали. Но потом все стало на свои места. Сочиненная им теория все объяснила, путь к славе вновь был открыт — и Легивар Черный вновь был счастлив. А что там творилось вокруг, чем жили пятеро его спутников — какое ему дело? Чем меньше их доберется до источника Тьмы живыми, тем по большому счету выгоднее для него. Слава — она как деньги, ее лучше ни с кем не делить.
… — Мне надоело наблюдать твое идиотическое самоотречение! — уже в открытую возмущался Кальпурций, за рукав оттащив друга Йоргена в сторонку. — Кончится тем, что ты свалишься сам, и что тогда прикажешь с тобой делать?
— Да не свалюсь я, зачем бы мне сваливаться? — оправдывался ланцтрегер с видом невинным и удивленным. — О чем ты говоришь?
— Об этом!!! — Силониец с видимым усилием поднял на вытянутой руке заплечный мешок Йоргена. — У тебя там что, камни?!
— Нет, у меня там кабанятина. А зачем ты его хватаешь, это мой мешок. — Из обороны ланцтрегер перешел в вялое наступление.
…После десяти нестерпимо голодных дней им вдруг повезло. Должно быть, сами Девы Небесные выгнали им навстречу из лесу эту тварь. Ростом она была с небольшого коня. Волочила за собой длинный чешуйчатый хвост, будто позаимствованный от ящерицы.
А в остальном была кабан кабаном, что внешностью, что норовом. Трудно сказать, жрал он мясо жертв (все-таки кабан — животное травоядное) или просто любил убивать, но с нападением медлить не стал. Ринулся в атаку, вращая дурным красным глазом, и глубокая взрыхленная борозда тянулась следом за ним там, где он пробегал.
Йоргену фон Рауху довольно часто случалось охотиться на кабанов. И каждый раз он сомневался, кто на кого по большому счету охотится. Во всяком случае, инициатива всегда исходила от кабана. Такая странная стезя была у юного ланцтрегера Эрцхольма: как ни окажется в лесу в одиночку — обязательно наткнется на лежку диких свиней. Со всеми вытекающими последствиями. Сначала он пробовал спасаться бегством, но разъяренный зверь оказывался проворнее, и схватки избежать не удавалось — только чудом и спасался! Вернее, колдовством. Но колдовать он не любил, поэтому стал забираться на деревья, швырять сверху тяжелые сучья и орать: «Пшли прочь, темное отродье!» Нередко этот способ оказывался действенным, свиньям надоедало беспокойство, и стадо меняло место лежки. Но попадался иной раз особенно упорный секач, готовый часами караулить свою жертву. Ну, сидеть на дереве до темноты тоже не станешь, вот и приходилось стрелять… Постепенно, годам к шестнадцати, фон Раух-средний снискал себе славу бывалого охотника на крупную дичь, даже лучшие отцовские егеря стали смотреть на него с уважением. А он и рад был, не забывал ввернуть при случае что-нибудь вроде: «Вот когда я завалил моего десятого кабана…» Один только Дитмар знал, как все было на самом деле, и дразнил брата «великим охотником поневоле».
Но так или иначе, а опыт «охоты» на нападающего секача у Йоргена был и подсказывал ему однозначно: надо бить стрелой точно в лоб, в центр его, а еще лучше — между глазом и ухом, другого способа нет. Некоторые охотники, по их словам, предпочитали целиться в горбатый загривок, чтобы пробить позвоночник. И Йорген однажды так поступил, но стрела прошла вдоль хребта, зверюга только сильнее разъярился от боли, и дело чуть не кончилось бедой. Хорошо, что стрелок ланцтрегер был проворный, как альв, только это его и спасло, следующая стрела прикончила зверя.
… — У нас в Силонии на вепря принято выходить с копьем! — потом, когда они сидели у костра и ели жаркое, сообщил Кальпурций гордо и принялся рассуждать об убойных местах.
«Хорошо, что в детстве мне хватало ума так не поступать, — подумалось Йоргену. — Смел бы меня кабан вместе с тем копьем и мокрого места не оставил…»
Но это было потом. А в тот момент огромная щетинистая тварь мчалась прямо на них, задними копытами взметая вверх комья земли. Действовали, не сговариваясь. Три стрелы с серебряным наконечником, взмыв по дуге, ударили точно в цель. Уже в полете их догнали два магических шара, один угодил чудовищу в правый глаз, с шипением его выжег, другой лопнул перед самым носом, рассыпался красивыми искрами (ну не рассчитал немного силу удара боевой бакалавр, со всяким может случиться).
Почему-то никто не надеялся, что тварь будет остановлена: выхватили мечи, приготовились к ближнему бою. Но зверь завалился на бок, дернулся пару раз и испустил дух. А еще удивительнее было то, что не испарились его останки, не истлели на глазах и не вспыхнули пламенем — так и остались лежать в траве окровавленной тушей! Прошла минута, другая, третья… Все без изменений. Тварь не вставала, но и не исчезала.