— Интересно, как эта зараза называется? — спросил Йорген, присев на корточки перед тушей и заглядывая в перекошенное лицо.
Кальпурций пожал плечами в ответ:
— Вряд ли ей успели дать название… А если даже и было оно — мы никогда не узнаем.
— Значит, надо придумать новое! — решил ланцтрегер, и такой увлекательной показалась вдруг его идея, что все на минуту задумались, примолкли…
И в наступившей тишине услышали человеческий стон.
Откуда-то сбоку и снизу шел звук.
— Туда!!! — Силониец и бакалавр рванулись вперед, едва не сбив друг друга с ног.
— Куда?!! — Ланцтрегер бесцеремонно сцапал обоих за шиворот и дернул назад. — А вдруг ловушка? Мало ли кто еще может тут гнездиться? Осторожнее надо!
Боевой маг смерил Йоргена презрительным взглядом, будто желая упрекнуть в трусости. Кальпурций Тиилл пристыженно вздохнул: получалось, история с зойгом ничему его не научила! «Впредь надо быть умнее!» — сурово сказал он себе.
Кальпурций Тиилл пристыженно вздохнул: получалось, история с зойгом ничему его не научила! «Впредь надо быть умнее!» — сурово сказал он себе.
Медленно, держа наготове оружие, крались они на звук.
Рядом с первым залом, но на пять-шесть эллей ниже уровнем, располагался второй, еще плотнее заставленный каменными гробами. «Вот что, если изо всех шторбы полезут? — мелькнула отчаянная мысль у шагавшего впереди Йоргена. — Тогда точно конец!»
Нет, не полезли, хвала Девам Небесным. Шторбы водились тут прежде — тяжелые резные крышки многих гробов оказались сдвинутыми ровно настолько, чтобы было удобно вылезать изнутри. Но теперь никого не было, должно быть, всех подъел печальный паук. Не зря же он именно здесь устроил свое логово, вероятно очень уютное с паучьей точки зрения: кругом паутина клочьями, косточки, черепушечки, чьи-то сухие тельца…
И посреди всего этого безобразия — двое! Стоят, пошатываясь, друг друга поддерживая, лиц не видно в темноте. Неужели все-таки шторбы?!
— Эй! Вы кто?! Вы живые?! — страшным шепотом окликнула Гедвиг.
Вопрос был праздный. Любая ведьма умеет на глаз отличить больного человека от здорового, не говоря уж о живом и мертвом. И даже в том случае, когда покойник ходит и разговаривает под влиянием темных чар, она его с живым ни за что не спутает. Гедвиг знала: эти двое живы и по большому счету здоровы. Другое дело, к роду человеческому один из них не принадлежит вовсе, другой — лишь наполовину. Все это она прекрасно видела, но зачем-то уточнила глуповато, должно быть на нервной почве:
— Не шторбы, нет?
…Казалось бы, чего хорошего можно найти в шторбах? Отвратительно вульгарные твари с тупыми синюшными физиономиями, торчащими клыками и дурным взглядом красных глаз. Но в тот момент Йорген фон Раух готов был дорого заплатить за то, чтобы именно шторбами оказались эти двое, а не теми, кем были на самом деле. Не светлыми альвами! Уточним для ясности: ничего против этой расы в целом ланцтрегер не имел. Беда в том, что один из них был тем самым «утопленником», встреченным в самый первый день пути, — ну да и боги бы с ним! Второй — вот ужас! Йорген в первый момент собственным глазам не поверил, решил — наваждение. Оно стояло перед ним, пошатываясь, таращило перепуганные глазищи…
— ТЫ?!! — выдохнул ланцтрегер и опустился на крышку гроба — ноги вдруг не захотели держать. — ПОЧЕМУ ТЫ ЗДЕСЬ?!!
Спутники ошеломленно переглянулись.
— Вы что… знакомы? — уточнил Кальпурций осторожно, на Йоргена было страшно смотреть, цветом лица он сравнялся если не с мертвым пауком, то с паучьими пленниками уж точно.
— Еще бы мы не были знакомы! — жутко рассмеялся ланцтрегер. — Рекомендую: Фруте фон Раух, богентрегер Райтвис, мой младший брат по отцу… ТАК ОТКУДА ТЫ ЗДЕСЬ ВЗЯЛСЯ, НЕГОДНИК, ГОВОРИ!!!
Юноша испуганно молчал.
…Это было ужасно. Хуже и вообразить было нельзя, хоть и пережил Семиаренс Элленгааль, младший тан светлых альвов Нидерталя, на своем веку множество невзгод… Когда чудовище, обездвижив их ядом, затащило в свое логово и бросило среди трупов, он решил: все, конец. Но страха за собственную жизнь не чувствовал, лишь досаду (попались глупо: зачем было лезть в этот город, заведомо мертвый?) и жалость к спутнику своему, так мало прожившему на этом свете. Еще было отчаяние: если погибнет юный Фруте, некому будет остановить Тьму. Но была и надежда: если свершилась одна перемена в линиях фатума, почему бы не случиться второй?
Видят боги, лучше бы так оно и вышло!
…Их было четверо.
Молодой человек, случайно коснувшийся запретного . Нифлунг-полукровка, уже стоящий одной ногой во Тьме. Потомственная ведьма, способная от природы на дела гораздо более темные, чем простое родовспоможение. Честолюбивый и самонадеянный колдун, опасный не силой, но слабостью своей. Один из них, возможно сам не ведая о том, нес гибель собственному миру. Но кто именно? В этом Семиаренс Элленгааль теперь не сомневался. И не удивлялся больше, почему карты фатума назначили ему в спутники не опытного мага или воина, закаленного в боях с Тьмой, а нежного, чувствительного мальчика, совершенно не подготовленного к тяготам дальнего похода и опасностям вечной ночи.
Просто они оказались братьями — вот что связывало их.