— Девушка, вам плохо? Вам помочь?
Ко мне подошел молодой человек. Длинные нечесаные волосы, на шее — наушники плеера, толстовка с изображением команды «Рамштайн» и надписью «FIRE!».
Я натянуто улыбнулась, но парень по лицу понял, что мне не стало лучше. Наверное, лицо было серым, как если бы мой труп выловили из Майна. Либо в глазах, словно на экране, мелькали перевернутые изображения моих кошмаров.
Он положил на мостовую тетради — видимо, студент — и, придерживая меня за плечи, посадил на них.
И то правильно. Ноги меня не держали. Я уставилась на свои коленки. Все в синяках и ссадинах. Как-то раньше не замечала этого безобразия. А люди ведь вокруг. Темные чулки купить, что ли? Нет, лучше джинсы.
Вид разбитых коленок привел в чувство. Внимательно следивший за моим лицом парень это понял и отстранился.
— Спасибо, — прошептала я.
— Спасибо, — прошептала я.
— Все нормально, — ответил он. — Серьезные проблемы?
Я кивнула. Нет сил открывать рот и издавать звуки. К тому же мои проблемы невозможно описать парой слов. Да он и не поймет, пусть даже учится на психиатра.
— Серьезные проблемы приходят и уходят, — сказал парень, заправив за ухо волосы, — а человек остается. Плюньте на все. Хотите семечек?
И он протянул мне пакетик.
Не признаю я эти хрустящие пакетики. Семечки должны продаваться в бумажном кульке, свернутом из какой-нибудь советской газеты. «Правды», например. К этому я привыкла с детства. Моя бабушка была интеллигентной женщиной. Она играла на фортепиано, владела испанским и французским, читала в оригинале Бальзака. Но во время чтения обязательно грызла семечки, упакованные в бумажные кульки, свернутые из советских газет.
Я протянула руку, в ладошку высыпалась горсть семян. Усмехнулась. И отправила несколько семечек в рот.
Парень кивнул.
— Вижу, дела у вас пошли на лад. Больше не расстраивайтесь так. Мне пора. Увидимся!
Я привстала, он вытащил свои тетради. Улыбнулся. Подмигнул мне, накинул наушники плеера и включил его. Из крошечных динамиков донеслись ритмичные удары.
Парень давно скрылся в толпе прохожих, а я сидела на тротуаре и грызла семечки. Вокруг меня образовалась приличная россыпь шелухи.
Бабушка говорила, что семечки за чтением успокаивают и помогают думать.
Я щелкала семечки и думала о том, что должна позвонить Вайденхофу. Я обязана поговорить с ним хотя бы для того, чтобы разложить всю информацию по полочкам. Как прилежный библиотекарь, всегда мечтала, чтобы вещи в моей комнате лежали на своих местах, но какой-то чертик внутри меня вечно заставлял раскидывать их.
Нужно позвонить Вайденхофу. Надеюсь, он поможет и нам вместе удастся распутать этот сюрреалистический клубок.
* * *
Телефонный номер набрала тут же, прямо на улице. Я стояла, облокотившись на крышу автомобиля, и ждала, когда кто-нибудь на другом конце провода поднимет трубку… Ну, хорошо, не провода! У сотовых телефонов нет проводов. Оставшаяся от прошлого века приставучая фраза… Просто ждала, когда кто-нибудь снимет трубку.
У аппарата оказался сам Карл. Словно ждал моего звонка.
Так и оказалось.
— Я надеялся, что вы позвоните, как только прибудете во Франкфурт.
— Я была немножко занята.
— Как ваши успехи?
— Ну-у… Я побывала в офисе «Мирбах-унд-Пфайзер». Они не хотели меня пускать, и… я зашла туда, когда они отвернулись.
— Как это? — удивился Вайденхоф.
— Технически — просто. Но некогда углубляться в детали. Вот… Мне удалось узнать, чем занималась фирма.
— Они не адвокаты?
— Адвокаты. Кстати, знаете, деятельностью фирмы заинтересовалось ЦРУ! На меня вышел человек, который назвался Томом Кларком. Говорит, что они уже месяц следят за фирмой.
— Поражаюсь, как много вам удалось сделать за сутки!
— Я настойчивая. Так вот, фирма работала по всей Европе. Сто сорок восемь мест. Размах поистине эпический! Знаете, что они искали?
— Даже не догадываюсь.
— Обломки красного мрамора!
Вайденхоф замолк на мгновение.
— Обломки красного мрамора!
Вайденхоф замолк на мгновение.
— Вы сказали — красного мрамора?
— Вы не ослышались.
— Но ведь можно предположить… Это же…
— Вот именно! Обломки статуи царя Героса.
Вайденхоф закашлялся в трубку. Затем громко выдохнул. Я продолжила:
— Сказания древних греков полны преувеличений и эпитетов. И в данном случае естественный цвет мрамора, из которого была изготовлена статуя, в легенде получил мифологическое истолкование.
— Красивая трансформация истории в легенду.
— Не красивая, а кр-расная! Но это еще не все. На днях «Мирбах-унд-Пфайзер» закрылась. Улавливаете? Они собрали все обломки!
— Собрали все обломки, из которых состояла статуя?
— Точно! Представляете, какую гигантскую работу они проделали? Обломки переправлялись в Неаполь. Я полагаю, что именно там и была собрана статуя. Склеена, скручена на болтах — не важно. Наверное, там и находится гробница! Ну? Как вы думаете?
Вайденхоф молчал, я слышала в трубке его тяжелое с присвистом дыхание.
— Не похоже, — ответил он. — Слишком далеко от ахейцев и крито-микенской цивилизации, о которых могла идти речь в легенде. Я полагаю, гробница должна находиться ближе к материковой Греции.
Антрополог прав… Хм!
— Тогда при чем тут Неаполь? — спросила я.