— Так лучше? — спросил Леха.
Вокруг исполинской фигуры Героса сияли четыре софита, питающиеся от мощного аккумулятора. Пока я исследовала статую, Овчинников отыскал рубильник и включил их.
Я кашлянула.
— Спасибо!
Правая рука статуи указывала в темноту, словно повелевая идти туда, прямо в пропасть. Жутковатое зрелище. Я вернулась к левой длани Героса и достала лупу.
Запястье ее охватывал не браслет, а тонкие, едва различимые письмена.
— Что это? — поинтересовался подошедший Леха.
— Критский язык. Очень древний. Тут даже не слоговое, а иероглифическое письмо.
— Ты можешь прочитать?
— Попытаюсь… Встань в чашу… хм… преклони… преклони…
— Голову? — не вытерпел Леха.
— Нет — колени! Преклони колени пред… перед повелителем Эгеида и Микен… сыном великого Миноса… — мне понадобилось набрать в грудь воздуха, чтобы произнести последнюю фразу, -. ..царем Геросом.
— Ерунда какая-то, — пробормотал Овчинников. — Культовый обряд.
— Совсем не ерунда, — ответила я. — В тексте Гомера сказано, что статуя указывает место, где сокрыта пещера. Последнее пристанище юноши Эндельвара.
Я достала из кармана перстень и кальку с текстом легенды.
Зачем нужен перстень? В тексте сказано, что «перстень царя укажет». Но как?
Подняла взгляд на статую. Лицо «кровавого» повелителя Эгеида и Микен — жесткое и непреклонное. Мне показалось, что вот-вот шевельнется, жестом или взглядом укажет, что нужно сделать с кольцом.
Конечно, статуя не ожила.
Зато я увидела нечто.
На челе Героса имелось неприметное отверстие. Оно казалось элементом короны царя. Вроде бы ничего особенного…
— Леха, подай стремянку!
Овчинников подтащил лестницу, мы установили ее почти на самом краю пропасти. Соблюдая предельную осторожность, чтобы не упасть, я поднялась к лицу исполина.
Глаза Героса были пусты. Скульптор не вложил в них ни жалости, ни сострадания.
Я протянула руку с перстнем ко лбу царя.
Немного помедлив, вставила перстень в отверстие.
Он вошел со щелчком и сел так плотно, словно всегда находился там. Теперь корона на голове Героса обрела законченный вид. Оказывается, печатка была главным элементом ее узора. В какой-то миг заправленный в перстень кусок слюды поймал луч и блеснул, словно бриллиант.
— Есть! — прошептала я.
* * *
— Что же дальше? — нетерпеливо спросил Леха, когда я слезла. Похоже, и ему стало интересно.
— Погоди, это не все.
Статуя укажет место… Я принялась бродить, бормоча под нос:
— Встань в чашу, преклони колени…
— Может, еще помолиться? — спросил Овчинников.
— Стой! — Я схватила его за руку. — Это же указание, а не культовый обряд. «Встань в чашу»… Нам пошагово объясняют порядок действий!
— Первое — встань в чашу.
— Где может находиться чаша?
Леха задрал голову, осматривая склон горы. А я пробежалась взглядом по площадке.
— Вот, — сказала я, указывая на высокий обломок скалы справа от статуи. На его макушке, словно копна волос, устроился дикий кустарник.
Леха нашел лопату, мы срезали растительность и выгребли землю, перемешанную с каменной крошкой. Открылась полуметровая чаша, выдолбленная в камне.
Лоно ее пересекали неровные трещины, сходящиеся к середине в виде трехлучевой звезды. Изнутри по краю тянулся узор из ломаных линий.
Я положила ладони на каменную поверхность. От волнения по телу пробежала легкая дрожь.
— Ну что, Алена? — спросил Овчинников. — Девочки проходят первыми?
Я встала в середину чаши, затаив дыхание. Герос был ко мне боком, упрямо показывая куда-то. Но теперь я знала, что это ложное направление.
Частичка горной слюды слабо посверкивала во лбу царя.
— Преклони колени, — подсказал Леха снизу. Он прав. Я стала на колени, ощутив холод валуна. За статуей еле просматривался контур горной цепи.
— Выключи свет, Овчинников! — закричала я.
Леха щелкнул рубильником, и площадка погрузилась во мрак.
Теперь я отчетливо видела темные вершины на фоне звездного неба. Именно небо помогало сосредоточить на них взгляд.
До чего же удивительно искусство критских мастеров! Темный контур головы Героса до последней черточки повторял контур горы, которая оказалась позади него.
Я достала из кармана крошечный фонарик и посветила в лицо Геросу. Словно еще одна звездочка, кусок слюды в перстне во лбу царя вспыхнул и погас, но я успела заметить, куда устремился отраженный луч… Крохотная точка на левом склоне возле самой вершины горя.
— Вот оно, — прошептала я, — вот и место, где захоронен Эндельвар!
Я соскочила с валуна, достала из рюкзака бинокль.
Темный склон приблизился, но не прояснился.
И все же я разглядела небольшой козырек недалеко от вершины. Сколько до него километров? В темноте не определишь.
— Включай светильники, Алексей! Я знаю, куда нам идти.
Софиты вспыхнули, на мгновение ослепив меня, а когда я пришла в себя, то обнаружила, что Леха смотрит мне за спину. На его лице отражалось недоумение и досада.
Я резко обернулась.
В проходе между скалами стоял Бейкер. За ним скучились турки-головорезы. Стволы их автоматов были направлены на нас.
Глава 6
Минойские ловушки
Не представляю, как нас нашли… Наверное, мы напрасно включали софиты. Свет их отражал горный склон, и блик увидели из лагеря.
Это конец!