Время…
Его никогда не бывает много. Почему-то в последние дни мне всегда его катастрофически не хватает.
На сорок третьем этаже вдруг отказала правая нога — пальцы на ней свело судорогой. Черт! Не вовремя!
Я не стала закладывать «стоппер».
Черт! Не вовремя!
Я не стала закладывать «стоппер». Просто постояла минуту не двигаясь.
Отпустило. Полезла дальше.
Привычные движения замедлились. Потерялась та отточенность, свежесть, которые присутствовали с самого начала… Оно и понятно — ползу по этой башне битый час! Целый час на ветру. На всем пути не встретилось ни одной нормальной зацепки, ни площадки крошечной, чтобы дать отдых ступням! Каждую секунду в напряжении! Если, не дай бог, тьфу-тьфу-тьфу, сорвусь — вернуться уже не удастся. Сил нет…
С этими мыслями добралась до сорок шестого этажа.
Я не могла в это поверить. Он! Заветная мечта последних четырех часов, Святой Грааль моих стремлений.
Я посмотрела сквозь стекло, но ничего не видела. Свет нигде не горел. Солнце уже скрылось за горизонтом, опустилась вечерняя темнота. Туда я забрела или не туда? Не ошиблась ли в расчетах?
Проверила по отметкам на запястье. Нет, вроде все сходится. Сорок шестой.
Ваш выход, фрау Овчинникова!
Право, мне как-то неловко!
Нет, уважаемая, не скромничайте! Просим-просим!
Мой выход? О'кей!
Я размахнулась и влепила молотком по окну. Первый слой стеклопакета взорвался, осыпав меня осколками. Едва успела убрать лицо. Большая часть ошметков посыпалась вниз. Тяжелая головка молотка задела и второе стекло, но лишь расколола его.
Хороший молоток. Нужно будет поблагодарить Вайденхофа. Пускай старик порадуется… Ну не старик он, конечно, просто больной человек. Все равно ему будет приятно.
И я с усердием принялась крушить один из символов мирового капитализма. Геннадий Зюганов пожал бы мне руку.
Через пять минут прорубила приличное отверстие, чтобы можно было пролезть в помещение. Это я и сделала. Смотала веревку со «стоппером» и только после этого огляделась. Не ошиблась в расчетах?
Я даже выглянула из разбитого окна, пытаясь определиться местоположением.
Не знаю… Такое впечатление, словно не туда забралась.
Внизу царило необычайное оживление: шум людей, рев сирен… Только мне сейчас не до этого.
Не знаю, как вам это описать. Да, собственно, и описывать нечего. Я оказалась в совершенно пустом зале длиной метров пятьдесят. Голые стены и потолок, никакой мебели, столов, компьютеров. Только пара громадных мусорных корзин с «лапшой» разрубленных в уничтожителе документов да еще гигантская карта во всю стену. Нет, определенно, я ошиблась окном.
Приблизилась к стене. Во мраке трудно разобрать, но, кажется, это карта Европы. Погладила пальцами глянцевую поверхность. Бумага исколота мелкими дырочками. Больше всего их на темных контурах Германии и Франции.
Странно. Если я ошиблась офисом, то почему эти двустворчатые двери так походили на те, которые охраняла секретарша?
Решительно не помню, что находилось в офисе, когда из него выскочил клерк в очках. Вместо того чтобы разыгрывать из себя богатую дурочку, нужно было смотреть во все глаза.
Подошла к двойным створкам. Толкнула их — заперто.
Возле петель между косяком и дверным полотном обнаружила щель — не толще листа бумаги. Сквозь нее сочился красный свет аварийного освещения. Попыталась заглянуть туда.
Сразу узнала табличку, часть которой мне открылась. Та самая, что я видела в вестибюле. «Мирбах-унд-Пфайзер»
Значит, я на месте! Почему же так пусто вокруг?
Несколько раз мне приходили в голову мысли, что «Мирбах-унд-Пфайзер» — подставная фирма.
Но чтобы настолько!
Офис покинут совсем недавно. Быть может, вчера или даже сегодня утром. Определенно, фирма функционировала до сего момента и, более того, занималась обширной деятельностью, охватывающей половину Европы. Что же они делали?
Выполняли какую-то задачу. Когда она была решена, фирму ликвидировали. Не сомневаюсь, что секретарша не пустила бы внутрь не только меня, но даже полицейских с ордером на обыск.
Они связаны. Бейкер и эта фирма.
Организация.
Они нашли то, что искали. Я чувствовала это по торопливости, с которой «Мирбах-унд-Пфайзер» закрылись.
Что же они искали? Фамильные ценности барона фон Хааса? Ради пары стекляшек обшарили всю Германию и Францию? Вряд ли, что-то не верю. При желании они этого фон Хааса могли с потрохами купить…
* * *
Требовательный стук в дверь заставил меня подпрыгнуть от неожиданности.
— Немедленно откройте! — раздалось из-за створок. — Это полиция!
Полиция? Почему так рано?
Неужели я зря проделала этот труднейший подъем? Неужели и здесь не найду ниточку, которая выведет на след Бейкера?
Карта!
Но какой в ней прок? Если проверять каждую отметку, то на путешествия по Европе я потрачу остаток жизни.
Стук в дверь усилился.
— Откройте!
Как я им открою? У меня и ключей-то нет!
Я бегом бросилась к корзинам с остатками документов. Окунула руки в белую шуршащую лапшу. Забрать бы все с собой! Я бы потом склеила, попыталась прочитать хотя бы эти обрезки!
Дверь потряс удар. Ее выламывали. У меня совсем нет времени.
Как я заберу такую гору? Во что?
В белой лапше мелькнула пара темных лоскутов. Я выудила две полоски, почему-то оказавшиеся короткими.