Когда вертолеты возвращались назад, он уже вышел к свалке и спрятался за грудой ржавых консервных банок. Прямо над ним темнело отверстие мусоропровода, за банками валялись разбитые ящики и обломки пластиковых кресел, затонувших в половодье всякой мелкой дряни — костях и бутылках, рваных пакетах, бумаге, смятых сигаретных пачках и кучках гниющих фруктов. Дальше скала изгибалась, образуя глубокую выемку — грот не грот, но что-то вроде ниши. От свалки ее отгораживал естественный контрфорс — базальтовый выступ пятиметровой высоты, темно-бурый и словно отполированный усердными руками. Каргин подобрался к нему, бесшумно скользнул наверх, свесил голову.
Дно ниши было залито бетоном, стены укреплены массивными стальными балками; в глубине зияло прямоугольное отверстие — не дверной проем, а целые ворота. На пороге сидел часовой, курил и сплевывал, стараясь попасть в валявшуюся на земле обертку от жвачки. Второй страж, с сержантскими нашивками, прогуливался как раз под Каргиным. Лица его он не видел, только темноволосую макушку да широкие, обтянутые комбинезоном плечи.
Каргин свистнул, солдат у двери поднял голову и тут же сложился пополам; в горле, прямо под челюстью, блестела звездочка сюрикена. Второй, с широкими плечами, от неожиданности застыл, потом дернулся к напарнику, но было поздно: автомат в руках Каргина уже ударил его в затылок. Бил Каргин не сильно, однако в прыжке, и не успел извернуться — упал на рухнувшего стража, прижав всей тяжестью к бетону. Тело под ним не трепыхалось, и на мгновение он подумал, что перестарался: будет ему не «язык», а труп.
Поднявшись, он расстегнул комбинезон, ощупал рану — ладонь была в крови. Затем перевернул широкоплечего на спину, убедился, что дышит, спутал его запястья проволокой-удавкой, а щиколотки — ремнями от наплечной портупеи. Солдат был смутно знаком — видел его пару раз в каком-то из бозумских баров и даже помнил, что широкоплечий — немец из Баварии и зовут его то ли Мартином, то ли Бруно.
Определив, что череп у пленника цел, Каргин усадил его, опер лопатками о камень и принялся похлопывать по щекам. Лечение продвигалось успешно: секунд через тридцать Мартин — или Бруно? — заворочался и приоткрыл глаза. Вид у него был ошеломленный.
— Кр-х-х… Ты кто?
— КК, — сообщил Каргин. — Капитан Керк, группа «Би», синяя рота «гиен».
Помнишь такого?
— Ты как тут очутился? — пробормотал Бруно или Мартин, с трудом ворочая языком.
— Не брал майор с собой капитанов… кр-х… только сержантов и пилотов…
— Пилоты кто?
— Фриц Горман и Пирелли… Тебя не брал… Точно не брал…
— Не брал, — согласился Каргин. — Нынче я по другую сторону баррикад. Не повезло тебе, Бруно.
— Кр-х… Я не Бруно… Мартин… Мартин Ханс…
— Значит, не повезло Мартину, — Каргин вытащил нож.
Зрачки пленника расширились; кажется, он начал соображать, что к чему.
— Ты что, капитан? Своих резать?
— Был свой, да весь вышел, — со вздохом сказал Каргин, однако нож убрал. Не получалось у него с пленными. Знал, что надо пришибить, а вот руки поднять не мог. Хотя не сомневался, что этот Мартин Ханс его не пощадит и пулю всадит при первой возможности.
— Ты старший в патруле, сержант? Где рация?
— Кр-х… Я… Карман… левый…
Он вытащил приборчик, сунул за пояс и поворочал Ханса, укладывая лицом к скале. Мало ли чем удастся поживиться… Не хотелось, чтоб немец видел, что он потащит из бункера.
Но Ханс, похоже, терял сознание — щеки его побледнели, глаза закрывались.
Каргин потряс пленника за плечо.
— Дверь… дверь наверху перед лифтом… Как ее открыли?
— Открыли, когда майор велел… кр-х-х… граната не брала… пла… пластиковая взрывчатка… бух! — и нет…
Он отключился.
«Выходит, нет Кренне полного доверия, — сообразил Каргин. — Не поделились с ним шифром… Выходит, не желали, чтобы совался в бункер со своими басурманами… А сунуться пришлось. Мэнни пристрелили на болоте, а президента Боба среди погибших нет как нет. Даже кретину ясно: смылся президент и где-то прячется, либо в убежище, либо в мангровом лесу. Если в лесу — то как он туда попал? Как спустился? Первая мысль — через бункер… Значит, надо взламывать дверь и обыскивать помещение. Все вполне логично!»
Размышляя на эти темы, он осмотрел бесчувственного Ханса и его напарника, собрал оружие — пистолеты, «ингремы», обоймы; пошарил в подсумках, но там ничего толкового не нашлось — ни пищи, ни гранат. Груз получился небольшой: три «ингрема» весили меньше одной винтовки «эмфилд». Подумав о винтовке, Каргин сложил свои трофеи у порога и быстро направился внутрь.
Ход был освещен неяркими лампами в металлических колпаках, дважды изгибался под прямым углом, и в трех местах его пересекали полозки для откатных дверей, сейчас задвинутых в стену. За ним находилась просторная камера: полки до сводчатого потолка, шкафы в глубоких нишах, коробки, сложенные аккуратным штабелем, какие-то баллоны, ящики, бочки. «Видимо, складское помещение», — решил Каргин; в дальнем его конце блестела клетка лифта, и от нее разбегались коридоры, пять или шесть. Исследовать их и пересчитывать он даже не пытался. Времени для этого не было — Кренна мог вызвать своих часовых в любой момент и обнаружить, что они не отвечают.