— Ваш багаж? — Кэти бросила взгляд на табло с надписью: «Нью-Йорк».
— Все здесь, — Каргин приподнял висевшую на плече сумку.
— Солдаты путешествуют налегке.
— И что там у вас?
— «Панцерфауст», — ответил он с серьезным видом. — Еще бутылка коньяка, чтобы распить с самой красивой малышкой Калифорнии.
— Это, увы, не со мной. Красотки у нас пасутся в Голливуде, — со вздохом сообщила Кэти и вдруг насмешливо усмехнулась:
— Идете на приступ, солдат? Не рано ли?
— А чего время терять? — Каргин приобнял ее за талию, отодвинув плечом толстяка с мясистой физиономией, волочившего огромный чемодан. Тот с возмущением хрюкнул, щеки его налились кровью, но тут же поблекли под холодным взглядом Каргина.
Они вышли на площадь, к автомобильной стоянке. С запада, со стороны океана, задувал легкий бриз, утреннее солнце еще не жгло, а с нежной лаской гладило руки и шею, в дальнем конце площади замерли на страже магнолии и пальмы. Пальмы были высокими, с глянцевыми блестящими листьями, и каждая походила на застывший зеленый взрыв. Каргин пробормотал: «В краю магнолий плещет море…» — и глубоко вздохнул, всей грудью втянув теплый воздух. Морские ароматы смешались в нем с запахами зелени и бензина.
— Можем ехать, если вы меня отпустите, — сказала Кэти. Он с неохотой убрал руку. Талия девушки была восхитительно гибкой, и под тканью платья не ощущалось ничего лишнего.
Их ждал двухместный алый «ягуар». Во всяком случае, Каргин решил, что это «ягуар»; в дорогих автомобилях он разбирался похуже, чем в вертолетах, танках и БМП, хотя мог управиться с любой машиной, которая ездила, плавала или летала. Ключи торчали в замке зажигания — вещь, немыслимая в родимых палестинах. Каргин сел, поставил сумку на колени. Ножка Кэти в изящной туфельке коснулась педали газа, край платья приподнялся, обнажив гладкие стройные бедра.
— Не туда смотрите, солдат. В городе есть виды поинтересней.
— Доберемся — посмотрим, моя прелесть, — сказал Каргин и прикрыл глаза.
Под мерный рокот мотора думалось хорошо. С минуту он размышлял о том, что снова находится в Америке — однако не в джунглях, не на Антильских островах, а в месте цивилизованном и вроде бы тихом и безопасном. Единственная проблема, что место это — не его. Свое место он потерял в конце девяносто третьего, когда расформировали «Стрелу». Случилось это после октябрьских событий и штурма Белого Дома силами «Альфы» и «Стрелы»; люди в обоих подразделениях колебались, и президентский приказ был выполнен не сразу. Вполне понятные колебания — ведь их готовили не за тем, чтобы разгонять законно избранный парламент. Они, разумеется, были Силой, однако не из тех сил, какие применяют для разрешения споров и дрязг политиков, не безмозглым пушечным мясом, а элитарными отрядами, чьей задачей была безопасность страны. Они умели думать, а всякий мыслящий человек подвержен сомнениям и избегает неблаговидных дел.
Были сомнения, были… Впрочем, для «Альфы» все закончилось с минимальными потерями: ее простили, а «Стрелу» — нет.
Но пережевывать былые обиды Каргин не собирался, и мысли его обратились к другим материям.
Что-то странное творилось здесь — с ним, вокруг: него или за его спиной. В Нью-Йорке все выглядело иначе, привычней и проще: он отстоял очередь в паспортный контроль вместе с сотней московских туристов и бизнесменов, прошел таможню и в павильоне «Дельта эрлайнс» встретился с тощим янки, местным служащим ХАК, компании его нанимателей. Тощий вручил ему билет до Фриско, угостил пивом и посадил в самолет; на этом торжества по случаю встречи были закончены.
Тощий вручил ему билет до Фриско, угостил пивом и посадил в самолет; на этом торжества по случаю встречи были закончены. А вот тут…
Тут его ожидали красотка, роскошная «тачка» и визит к мистеру Мэлори. Вице-президент, личность из разряда VIP — ОВП, Очень Важная Персона… Такие обычно не знаются с простыми смертными. «Калифорнийское гостеприимство?.. — мелькнула мысль. — Может быть… Однако любопытно, всякому ли наемнику положены такие почести? И такой оклад? Вероятно, — решил Каргин, — меня завербовали для чрезвычайно ответственной операции. Например, чтобы прикончить Клинтона… Или Монику Левински…»
Голос Кэти вывел его из задумчивости.
— Проснитесь, Керк, взгляните на город. Забавно, не так ли? Плоского места с ладонь, а все остальное — холмы да ущелья…- она оживилась, тряхнула головкой в пышных каштановых кудрях и зыркнула на Каргина карим глазом. — Вы слышали, что Фриско стоит на сорока трех холмах? Туин-пикс, Ноб-хилл, Теле-граф-хилл, даже Рашен-хилл… ну, и еще тридцать девять. Слева от нас Ноб-хилл, справа — здание «Пирамиды», а прямо — Ван-Несс-Авеню, Муниципальный центр и Музей современного искусства, лучшая в мире коллекция Матисса… Вы знаете что-нибудь о Матиссе, солдат?
— Я не отношусь к его поклонникам, — буркнул Каргин. — Слишком помпезно и ярко… В моем вкусе больше Мане или Дега. Особенно Дега: он рисовал прелестных женщин.
— Вот как? — брови Кэти взлетели вверх. — Для солдата вы очень неплохо разбираетесь в живописи. Мане, Дега… И где же вы видели их картины? В России?
— В Петербурге, — уточнил Каргин. — Еще в Париже и Лондоне.