— А вы сами, — спросил я, — сколько лет вы там не были, Джуффин?
— Очень долго… И сильно сомневаюсь, что когда-нибудь туда вернусь! В Кеттари у меня не осталось ни друзей, ни родни, так что ни нежность, ни обязательства больше не связывают меня с этой точкой на карте.
.. И сильно сомневаюсь, что когда-нибудь туда вернусь! В Кеттари у меня не осталось ни друзей, ни родни, так что ни нежность, ни обязательства больше не связывают меня с этой точкой на карте. Я совершенно не сентиментален, как и ты сам, между прочим… Но дело даже не в этом.
Существует нечто вроде внутреннего запрета: что-то говорит мне, что ехать в Кеттари мне не только не нужно, но и нельзя. А мой опыт свидетельствует, что внутренний запрет — единственный реально существующий… Тебе знакомо подобное чувство, Макс?
Я задумчиво пожал плечами и с удовольствием закурил.
— Думаю, что знаю, о чем вы говорите… Настоящий внутренний запрет — великая сила! Только я часто не могу отличить его от прочего хлама: всяких там параноидальных мыслей, суеверных привычек… Вы понимаете, да?
— Еще бы! — Улыбнулся сэр Джуффин. — Не переживай на этот счет: ясность ощущений — дело наживное… Ладно, давай вернемся к делу. Пару лет назад произошла довольно дикая история. В этот самый кабинет явились два беглых преступника, один из них истошно орал, что они желают сдаться «сэру Почтеннейшему Начальнику» лично, а второй задумчиво уставился в одну точку… Ребята проходили по ведомству городской полиции, куда угодили по какому-то пустяковому поводу. Они сбежали из-под стражи, что меня совсем не удивляет: при бардаке, царящем в Бубутиной конторе это закономерно… Один из «проказников», по имени Мотти Фара, оказался моим земляком. Как и я сам, он не был в Кеттари довольно долго. С начала эпохи Кодекса, или еще дольше… Ну и когда влип в неприятности, решил, что родной город — не худшее место, чтобы скрыться от столичной полиции… Замечу, что полностью с ним согласен! Так что ребята отправились прямехонько в Кеттари. И заблудились.
— И вам кажется, что это уже слишком, да? — Ехидно улыбнулся я. — А может быть у вашего земляка просто беда с головкой? Ну знаете, как это бывает?
— Мой земляк не произвел на меня впечатление полного идиота. — Сухо заметил сэр Джуффин. — По моему скромному разумению, у господина Фара должно было хватить ума, чтобы попасть в родной город… Короче говоря, после этой передряги беглецы вернулись прямехонько в столицу. Вместо того, чтобы скрываться, они приперлись в Дом у Моста, что само по себе невероятно. И начали умолять о встрече со мной. Мое любопытство не позволяло пренебречь их просьбой: люди нечасто совершают такие нелепые поступки…
— Часто! — Буркнул я. — Еще и не такие…
— По большому счету, ты прав, Макс! — Улыбнулся Джуффин. — Но у нас, уроженцев Кеттари, практичность в крови!… Ты не отвлекайся, самое интересное впереди.
— Извините, Джуффин! Что-то я сегодня не в меру веселый…
— Да уж, веселый, нечего сказать! Ты у нас в последнее время такой веселый, что смотреть тошно! — Сочувственно вздохнул мой шеф. Он покинул свое кресло, подошел ко мне и неожиданно дернул меня за ухо. Это было так нелепо, что я нервно расхохотался. А отсмеявшись, с изумлением понял, что мое настроение действительно заметно улучшилось. Пресловутое «разбитое сердце» казалось целехоньким!
— Ты заслужил передышку, сэр Макс. — Тяжелая рука сэра Джуффина Халли легла на мое плечо. — Это мой маленький подарок. Вообще-то все, что с тобой происходит, ты должен сожрать самостоятельно, без всякой там «народной медицины». Но от любого правила иногда можно отступить, недалеко и ненадолго… Тем более, что мне действительно требуется все твое внимание, а не его жалкие ошметки. Ясно?
Я молча кивнул, наслаждаясь отсутствием привычной ноющей боли в груди, верной спутницы каждой моей утраты… Джуффин вернулся на место и спокойно продолжил рассказ.
— Мой земляк выглядел смертельно перепуганным.
— Мой земляк выглядел смертельно перепуганным. Он утверждал, что Кеттари исчез, вернее лежит в руинах! Его спутник находился в сумеречном состоянии рассудка, а безумием от него пахло, как потом от фермера! Беднягу пришлось отправить в Приют Безумных, какая уж там тюрьма: он и имя-то свое грешное не мог выговорить, только мычал… Но сам Мотти Фара показался мне очень рассудительным господином. Он заявил, что два года в тюрьме Нунда, причитающиеся ему по закону — сущие пустяки по сравнению с исчезновением нашего с ним родного города… А потом этот истинный патриот Кеттари сделал вот так, — указательным пальцем правой руки Джуффин два раза быстро стукнул себя по кончику носа, — и добавил, что за побег я ему как земляк земляку прибавлять не стану. Это наш любимый кеттарийский жест, Макс! Он означает, что два хороших человека всегда могут договориться… Я так расчувствовался, что тут же поверил в его абсолютную вменяемость. Был момент, когда я поймал себя на мысли, что готов и вовсе его отпустить, да только Бубутины ребята уже знали, что хитрец сидит у меня под крылышком… Вот это я понимаю, патриотизм!