— Да, — медленно произносит Марияна. — Он вам подходит. Я думаю, вам следует на нем кататься.
Левой рукой Марияна подперла подбородок, правой поддерживает левый локоть. Эта классическая поза раздумий, зрелого размышления. Она тщательно обдумала его вопрос и ответила. Женщина, прикосновение губ которой он еще чувствует на своей щеке, женщина, которая, по причинам, не вполне ясным для него самого, хотя порой у него и бывает на этот счет озарение, завладела его сердцем, высказалась.
— Ну что же, — говорит он (он хотел сказать: «Ну что же, моя любовь», но сдержался, чтобы не обидеть Мирослава, хотя Мирослав, должно быть, знает. Люба, наверное, знает, Бланка определенно знает, это написано у него на лице), — ну что же, я буду на нем кататься. Спасибо вам. Искреннее спасибо, от всей души, спасибо каждому из вас. А особенно большое спасибо отсутствующему Драго. — «В котором я ошибся и к которому был несправедлив», — хотелось бы ему сказать. — В котором я ошибся и к которому был несправедлив, — говорит он.
— Не беспокойтесь, — отвечает Мирослав. — Мы привезем его вам в трейлере, может быть в следующий уикенд. Нужно кое-что доделать — тормоза и всякое такое.
Он поворачивается к Элизабет.
— А теперь нам пора ехать, не так ли? — спрашивает он; затем обращается к Мирославу: — Вы можете мне помочь?
Мирослав помогает ему слезть.
— Экспресс ПР, — говорит Люба. — Что такое «Экспресс ПР»?
И действительно, именно это написано на трехколесном велосипеде; буквы как будто разбросал порыв ветра — это сделано очень искусно. Экспресс ПР.
— Это значит, что я смогу ездить очень быстро, — объясняет он. — Пол Реймент — человек-ракета.
— Человек-ракета, — повторяет Люба. Она улыбается ему — впервые за все время. — Вы не человек-ракета, вы медленный человек! — Потом она начинает хихикать и, обхватив мать за бедра, прячет свое личико.
— Разгром, — говорит он Элизабет. Они едут в такси, направляясь на юг, домой. — Поражение, моральное поражение. Мне никогда не было так стыдно за себя.
Они едут в такси, направляясь на юг, домой. — Поражение, моральное поражение. Мне никогда не было так стыдно за себя.
— Да, не очень-то хорошо вы выглядели. Вся эта ярость! И какая уверенность в своей правоте!
Ярость? О чем это она говорит?
— Только подумайте, — продолжает она, — вы чуть не потеряли крестного сына, и из-за чего? Я просто ушам своим не верила. Из-за какой-то старой фотографии! Фото группы незнакомцев, которым на вас было в высшей степени наплевать. На маленького французского мальчика, который в то время еще даже не родился.
— Пожалуйста, — молит он, — пожалуйста, хватит споров, у меня нет ни малейшего желания спорить. Я так и не понял, кто позволил Драго брать мои фотографии, но бог с ним. Марияна говорит, что теперь эти фотографии у Драго на веб-сайте. Я такой невежда! Что это значит — быть на веб-сайте?
— Это значит, что кто угодно, питающий любопытство к жизни Драго Йокича, может увидеть фотографии, о которых идет речь, в их оригинальной форме или в измененном виде, прямо у себя дома. Относительно того, почему Драго собирается публиковать их таким образом, я не вправе спрашивать. В воскресенье он доставит вам ваше транспортное средство, вот и спросите у него сами.
— Марияна заявляет, что вся эта история с фальшивкой — просто шутка.
— Это даже не фальшивка. Фальшивки изготовляют ради денег. Драго совершенно не интересуется деньгами. Разумеется, это просто шутка. А что же еще?
— Шутки связаны с подсознанием.
— Возможно, шутки действительно связаны с подсознанием. Но иногда шутка — это просто шутка.
— Направленная против…
— Направленная против вас. А кого же еще? Человека, который не смеется. Человека, который не понимает шуток.
— А что, если бы я так никогда и не обнаружил это? Что, если бы я сошел в могилу, совершенно не подозревая об этой милой шутке? Что, если бы эту шутку не заметили в Государственной библиотеке? Что, если бы она оставалась незамеченной до скончания века? «Взгляните на эти фотографии, дети. Старатели Балларэта. Взгляните на этого бравого парня с усами». Что тогда?
— Тогда это бы вошло в наш фольклор — то, что разбойничьи усы были в моде в восемьсот пятидесятых в Виктории. Вот и всё. Тут действительно не из-за чего ломать копья. Пол. Главное, что вы наконец-то оставили вашу квартиру и нанесли визит в Мунно-Пара, где наедине перекинулись парой слов со своей любимой Мариянои и увидели ее мужа в наряде пчеловода и велосипед, который ее сын смастерил для вас. Это единственный результат так называемой подделки, который имеет значение. В остальных отношениях этот эпизод в высшей степени незначителен.
— Вы забываете о пропавшем снимке. Каково бы ни было ваше мнение относительно фотографий и их связи с реальностью, факт остается фактом: один из моих Фошери, поистине национальное сокровище, ценность которого не измерить деньгами, исчез.
— Ваша драгоценная фотография не исчезла. Загляните еще раз в свой шкаф. Десять против одного, что она там, просто ее переложили. Или Драго найдет ее в своих вещах и в следующее воскресенье вернет вам с извинениями.
— И тогда?