Произнося эти слова, он знает, что это ложь. Элизабет Костелло никогда не употребляла слово «рост» в его присутствии. Рост — это слово из самоучителя. Бог его знает, чего на самом деле хочет Элизабет Костелло — для него, или для себя, или для этой Марианны; бог его знает, какой теории жизни или любви она придерживается на самом деле; бог его знает, что произойдет дальше.
— В любом случае, переступив этот порог, мы можем свободно перейти к чему-то лучшему и более высокому.
Он просто говорит, пытаясь выйти из неловкой ситуации, пытаясь подбодрить женщину, которую одолела tristesse [12], следующая за совокуплением с незнакомцем. Окутанный мраком, но еще не теряя надежды мысленно создать ее образ, он снова протягивает руку, чтобы коснуться ее лица; и при этом проваливается в свою собственную темную пропасть. Почему, почему доверился он Костелло и участвует в этом спектакле, который кажется ему теперь не столько опрометчивым, сколько просто глупым? И что же делать этой несчастной слепой женщине в довольно негостеприимной обстановке, пока она ждет, чтобы ее наставница соблаговолила вернуться и освободить ее? Неужели Костелло действительно верит, что несколько минут лихорадочного физического сближения могут расшириться, подобно газу, и заполнить целую ночь? Верит, что может столкнуть двух незнакомых людей, которые немолоды, а один определенно стар, стар и холоден, и ждать, что они поведут себя как Ромео и Джульетта? Какая наивность! А ведь она — известная писательница! Однако эта проклятая паста, совершенно безвредная, по ее уверениям, начинает раздражать его глаза по мере того, как засыхает. Как могла она вообразить, что, ослепив его с помощью муки и воды, можно изменить его характер, сделать из него нового человека? Слепота — это физический недостаток, чистый и простой. Человек, лишенный зрения, — человек с недостатком; одноногий человек — человек с недостатком, а не новый человек. Эта бедная женщина, которую она ему прислала, — тоже женщина с недостатком, хуже, чем она была прежде. Два существа с физическими недостатками, хуже, чем прежде. Как же могла вообразить эта Костелло, что между ними вспыхнет божественная искра, да и вообще какая бы то ни было искра?
Что касается самой женщины, которая все больше замерзает у него под боком, какие мысли роятся у нее в мозгу? Сколько же вздора нужно было ей наплести, чтобы убедить постучаться в дверь незнакомого мужчины и предложить ему себя! Точно так же, как в его случае была долгая преамбула к этой прискорбной встрече, преамбула, уходящая в прошлое, настолько далекое, что могла бы сама по себе составить целую книгу, начиная с того, как в то роковое зимнее утро Уэйн Блайт и Пол Реймент выезжают каждый из своего дома, еще не подозревая о существовании друг друга, — да, точно так же в ее случае должна быть прелюдия, начинающаяся с вируса, или с родинки, или с плохого гена, или с иглы, или с чего бы то ни было еще, что послужило причиной ее слепоты, и продолжающаяся шаг за шагом, вплоть до встречи с внушающей доверие старой женщиной (тем более внушающей доверие, когда вы можете судить о ней только по голосу), которая говорит вам, что у нее есть средство утолить сжигающую вас жажду: вам нужно только добраться в такси до кафе «Альфредо» в Северной Аделаиде, вот вам плата за проезд, я кладу деньги вам в руку, ни к чему нервничать, мужчина, о котором идет речь, совсем безобидный, он просто одинок, он будет обращаться с вами, как с девушкой по вызову, и заплатит за ваше время, а я в любом случае буду там, на заднем плане, следить за вами, — да, если вы можете судить только по голосу и не видите безумного блеска глаз.
Эксперимент, вот что это такое, праздный биолого-литературный эксперимент. Сверчок и мартышка.
И они попались на удочку, попались оба, он — по-своему, она — по-своему!
— Мне нужно идти, — говорит женщина, мартышка. — Меня будет ждать такси.
— Как скажете, — отвечает он. — Откуда вы знаете про такси?
— Его заказала миссис Костелло.
— Миссис Костелло?
— Да, миссис Костелло.
— Откуда миссис Костелло знает, когда вам понадобится такси?
Она пожимает плечами.
— Ну что же, миссис Костелло хорошо о вас заботится. Могу я оплатить такси?
— Нет, нет, это включено в общую сумму.
Могу я оплатить такси?
— Нет, нет, это включено в общую сумму.
— Что ж, в таком случае передайте мой поклон миссис Костелло. И спускайтесь осторожно. Ступеньки на лестнице могут быть скользкими.
Он спокойно сидит, сдерживаясь, пока она одевается. Однако в то самое мгновение, как за ней закрывается дверь, он сдергивает повязку и начинает счищать с глаз пасту. Но она запеклась и затвердела. Если, он будет сдирать ее слишком сильно, то лишится ресниц. Он сыплет проклятиями: теперь придется ее отмачивать.
Глава 16
— Она пришла ко мне так же, как ко мне пришли вы, — говорит Костелло. — Женщина темноты, женщина в темноте. Вообразите такую историю: слова в моем спящем ухе, произносимые тем, кого в прежние времена назвали бы ангелом, вызывающим меня на состязание по борьбе. Так что нет, я понятия не имею, где она живет, ваша Марианна. Все мое общение с ней происходило по телефону. Если вы хотите, чтобы она снова нанесла вам визит, я могу вам дать ее номер телефона.