— Мама! — ноет ребенок.
Марияна высвобождает свою руку.
— Мы должны идти, — говорит она и уходит.
Глава 17
— У меня гости, — объявляет он Костелло. — Боюсь, что это будет вечер не в вашем вкусе. Возможно, вы захотите иначе провести время.
— Конечно. Я рада, что вы снова вращаетесь в обществе. Дайте-ка подумать… Что же мне сделать? Пожалуй, я пойду в кино. Идет там что-нибудь стоящее, не знаете?
— Я не совсем ясно выразился. Когда я говорю о том, чтобы иначе провести время, я имею в виду, что вы остановитесь в каком-нибудь другом месте.
— О! И где же это я должна остановиться, как вы полагаете?
— Не знаю. Может быть, там, откуда вы явились.
Следует пауза.
— Так, — наконец говорит она. — По крайней мере, вы говорите прямо. — И добавляет: — Вы помните, Пол, историю о Синдбаде и старике?
Он не отвечает.
— На берегу разлившегося ручья, — продолжает она, — Синдбад встречает старика. «Я стар и слаб, — говорит старик. — Перенеси меня на другой берег, и Аллах благословит тебя». Поскольку Синдбад добрый парень, он взваливает старика на плечи и переходит ручей вброд. Но когда он добирается до другого берега, старик отказывается слезть. Причем он так сильно сжимает ногами шею Синдбада, что тот начинает задыхаться. «Теперь ты мой раб, — говорит старик, — и должен выполнять все мои приказания».
Он помнит эту историю. Она была в книжке с названием «Legendes dorees», «Золотые легенды», которая в Лурде хранилась у него в сундуке с книгами. Он ясно помнит иллюстрацию: тощий старик, на котором нет ничего, кроме набедренной повязки, сжимает жилистыми ногами шею героя, в то время как герой шагает по пояс в воде. Что случилось с этой книгой? Что случилось с этим сундуком и остальными аксессуарами французского детства, которые вместе с его семьей пересекли океан, направляясь в новую страну? Если бы он вернулся в дом голландца в Балларэте, нашел бы он их в подвале: Синдбада, и лису с вороной, и Жанну д’Арк, и остальных его друзей из книг — в картонных коробках, терпеливо поджидающих, чтобы маленький хозяин вернулся и спас их? А может быть, голландец давным-давно их выбросил, после того как овдовел?
— Да, я помню, — говорит он. — Должен ли я понимать это так, что я — Синдбад из этой истории, а вы — старик? В таком случае вам предстоит столкнуться с определенной трудностью. У вас нет средств — как бы это поделикатнее выразиться — нет средств забраться мне на плечи. А я не собираюсь вам в этом помогать.
Костелло еле заметно улыбается.
— Выть может, я уже там, — отвечает она, — а вы этого не знаете.
— Нет, миссис Костелло, это не так. Я вам не подвластен, ни в каком смысле этого слова. И собираюсь это доказать. Я попрошу вас, будьте любезны вернуть мой ключ — ключ, который вы взяли без моего разрешения; покиньте мою квартиру и не возвращайтесь сюда.
— Невежливо так разговаривать со старой женщиной, мистер Реймент. Вы уверены, что имеете в виду именно это?
— Это не комедия, миссис Костелло. Я прошу вас удалиться.
Она вздыхает.
— Ну что же, очень хорошо. Но я совершенно не представляю, что со мной будет: идет проливной дождь, и сумерки быстро сгущаются.
Но я совершенно не представляю, что со мной будет: идет проливной дождь, и сумерки быстро сгущаются.
Дождя нет и в помине, сумерек тоже. Теплый и тихий полдень, погода прекрасная; в такой полдень радуешься, что живешь на свете.
— Вот, — говорит она, — ваш ключ. — С подчеркнутой осторожностью она кладет ключ на кофейный столик. — С вашего разрешения я быстренько соберу свои вещи и приведу в порядок лицо. Затем я уйду, и вы снова будете один. Уверена, что вам не терпится остаться в одиночестве.
Он отворачивается в ожидании. Через несколько минут она возвращается.
— До свидания. — Она перекладывает пластиковую сумку из правой руки в левую, правую протягивает ему. — Я оставляю маленький чемодан.
Пришлю за ним через пару дней, когда подыщу другое жилище.
— Я бы предпочел, чтобы вы забрали этот чемодан с собой.
— Это невозможно.
— Это возможно, и я бы предпочел, чтобы вы так и сделали.
Больше они не произносят ни слова. Стоя у парадной двери, он наблюдает, как она медленно, шаг за шагом, спускается по лестнице, неся чемодан. Если бы он был джентльменом, то предложил бы свою помощь — больная у него нога или нет. Но в данном случае он не джентльмен. Он просто хочет, чтобы она исчезла из его жизни.
Глава 18
Это верно: ему действительно не терпится остаться одному. Он просто изголодался по одиночеству. Но не успевает Элизабет Костелло исчезнуть из виду, как на пороге появляется Драго Йокич с набитым рюкзаком на плече.
— Привет! — здоровается он. — Как велосипед?
— Боюсь, что я так ничего и не сделал с велосипедом. У меня были другие дела. Чем могу тебе помочь? Хочешь войти?
Драго входит и опускает рюкзак на пол. Вид у него теперь менее самоуверенный, скорее даже смущенный.
— Ты пришел по поводу колледжа Уэллингтон? Хочешь побеседовать о нем?
Мальчик кивает.
— Ну что ж, выкладывай. Какие проблемы?
— Моя мама говорит, что вы за меня заплатите.
— Это верно. Я гарантирую оплату в течение двух лет. Если хочешь, можешь считать это ссудой, долгосрочной ссудой. Мне не важно, как ты будешь считать.