— В общем так, госпожа волшебница. Времени у нас с вами мало. Два варианта. Либо через квадранс я буду допрашивать ваш ещё не успевший остыть труп со всеми вытекающими из этакой оказии последствиями. Либо вы прямо сейчас отдадитесь мне со всем пылом юной служаночки — только не телом, а душой. Добровольно и со всем страстью. Считаю до трёх. Один… Два…
Рука его с мечом чуть отодвинулась для короткого замаха, и по еле заметно сузившимся, непроницаемо-холодным глазам волшебница поняла — эй, да тут всякие шутки в сторону!
— Хорошо. Подождите же! — взмолилась она. — Я открою вам разум — только мне нужно чуть собраться с духом.
— Но без шуточек, — предупредил её чернокнижник, глядя прямо в глаза.
И волшебница вдруг со всей ясностью поняла — да, заранее запасённая на крайние варианты пара сюрпризов тут не пройдёт. Слишком уж ушлый и тёртый этот парень… А взор ох какой недобрый!
— Будь ты проклят, — кое-как шепнула она.
Не отводя взгляда от словно бездонной чернотой притягивающих глаз, почтенная волшебница старательно очистила мысли от посторонних сиюминутных дрязг. И медленно, содрогаясь от стыда и отвращения, открылась навстречу — вся и без остатка.
Линн пошевелилась. Протянула ладонь, мягко, сочувствующе погладила руку примолкнувшей волшебницы. Впервые она заметила, что магический браслет-заглушка ныне обретается на правой. Похоже, по крайней мере голова моя приходит в норму — в конце концов увидела.
— Это было настолько… плохо? — негромко, участливо спросила она.
Тётушка Фло криво усмехнулась.
— Один раз, довольно давно, мне уже приходилось подвергаться подобной процедуре. Скажу тебе, это похуже изнасилования. Правда, этот сумел проделать всё весьма деликатно, даже не без изящества, я бы сказала…
— Ну вот и всё, а вы боялись, тётушка, — процедил некромант, правда, без особого восторга в голосе. — И вовсе не больно.
Не освобождая взгляда подопечной, он легонько вздохнул.
— Ну что ж, где-то ошибочку допустил я, поросюшка… а ведь все подозрения прямо на вас, любезная графиня, и указывали. Знаю, знаю, потом дуться будете и прикидывать, как бы мне что-нибудь острое меж лопаток подстроить. И всё же, позвольте подсластить пилюлю напоследок…
Что уж он после этого там пошептал или сделал глазами, того не ведаю — не по моему разумению дела бесовские, только волшебница вдруг задышала чаще. Гладкие щёчки слегка порозовели, глаза этак красиво заблестели. Всё ещё не в силах вырваться, она судорожно выдохнула раз, другой. Затем вздрогнула всем телом — ещё сдерживая себя, но уже попавшись в сладкую истому, словно пчела в сироп. И еле слышно застонала — гортанно, чувственно.
Ноги её подломились. Поскольку меч чернокнижника давно уже перекочевал в ножны за спину, волшебница вцепилась в своего сладкого мучителя. Затем уже откровенно повисла на нём, обняв руками и прижавшись всем содрогающимся телом.
А он, злодей, всё не отпускал . Не ухмылялся, правда, и на том ему спасибо. Смотрел серьёзно, и даже с некоторым сочувствием.
Затем уже откровенно повисла на нём, обняв руками и прижавшись всем содрогающимся телом.
А он, злодей, всё не отпускал . Не ухмылялся, правда, и на том ему спасибо. Смотрел серьёзно, и даже с некоторым сочувствием. Сделал что-то ещё раз — и вновь пароксизм удовольствия прокатился по всему женскому телу. И ещё. И ещё раз — пока полностью покорившаяся вновь и вновь накатывающим бурным и сладким судорогам сущность её не издала крик страсти — откровенный и задыхающийся от счастья…
— Господин Эккер, составьте компанию баронессе в карете. Челядинцы её на задке поместятся, баулов у нас не так много. А мы с тётушкой Фло на козлы сядем.
Видя, что почтенная баронесса, придерживая длинный подол чёрного платья, пытается что-то возразить, барон ухмыльнулся с эдакой подкупающей простотой.
— Ночь ведь — вы же не хотите, чтобы мы в потёмках сковырнулись куда с дороги или моста? Кони волшебные, совсем скоро и в Сарнолле будем. А нам с госпожой волшебницей надо поговорить кое-о чём. Да и свежий воздух не повредит, право…
Он весьма любезно подсадил в карету чопорно поджавшую губы старую мегеру. Но та даже пискнуть не посмела, крыса — нюх у неё оказался отменный. Догадалась уже, чем чреваты всякие трепыхания в данной и конкретной ситуации. А сам проворно взобрался на место кучера и ловко втянул за собой на удивление всем спокойную и даже чуть вялую волшебницу, усадив на широкое и довольно-таки мягкое сиденье кучера рядом с собой.
Неизвестно, какие мысли бродили в голове у Эккера, пристально зыркнувшего из-под бровей на тётушку Фло, но отсутствие в ней всяческих не предусмотренных природой лишних дырок, равно как и каких бы то ни было заклинаний всё же успокоило его. Колдун влез в качнувшуюся под его весом карету, и магический светильник проворно юркнул следом за ним.
— А забавнейшая ситуация, тётушка — вы не находите? — как ни в чём ни бывало заметил бесстрастный чернокнижник, взяв поводья и легонько стронув с места лошадей.
Волшебница прекрасно чувствовала, как у сидящего рядом с ней молодого человека прямо-таки раскалывается от боли голова — неизбежное следствие такой весьма неординарной умственной перегрузки, как перелопачивание содержимого чьей-то памяти. И всё же он внешне ничем этого не выдавал. Лишь легонько трепетала аура, да зрачки сузились сильнее обычного.