— О-ой, кошель срезали! Ах вы, негодники, да чтоб вас подняло да об каменюку шваркнуло!… Ой, горе мне, люди добрые!…
Неизвестно, к чему бы привели вопли и причитания пострадавшей, но трое полусонных стражников на углу живо заинтересовались происшествием, тем более что прошмыгнувшая мимо худощавая фигурка в рваных лохмотьях проронила им несколько слов. Сразу насторожившись, служаки ощетинились протазанами и взяли в клещи спешащего с площади молодого человека в чёрном камзоле.
Короткое препирательство, несколько фраз, и вот уже из кармана черноволосого красавца при полном стечении народа извлечён шитый бисером женский кошель, немедленно признанный пухлозадой и безутешно рыдающей Сонькой…
Взгляд упрямо молчащего Карлоса из-за зарешёченного оконца отъезжающей тюремной кареты полосовал сердце словно бритвой. Линн стояла посреди площади, не будучи в силах даже вздохнуть. Мутная пелена застила взор, солнце медленно меркло в исчезающем мире. И лишь какой-то тоненький, нелепый вой еле слышно пробивался сквозь ватную тишину.
Это на плече, чувствуя горе хозяйки, жалобно кричала дрорда.
Из мутной пелены надвинулась темнота. Ударила в лицо шершавой твёрдостью ракушечника. Стена. Надо правее… Да что ж это за помеха? Лишнюю туфлю долой… Нет, не сюда…
Шатающаяся словно в безумии фигурка с прижавшейся к плечу маленькой дрордой уронила атласную, на высоком каблучке туфельку. Потыкавшись сослепу влево-вправо, наконец нащупала дорогу на третий причал — сквозь застящую глаза боль.
— Что случилось, Линн? И где дон Карлос? — тётушка Фло забеспокоилась не на шутку.
Несколько раз пришлось ничего не видящей и вряд ли соображающей Линн вдохнуть и выдохнуть, прежде чем с её губ сорвались слова, более похожие на стон или даже на рыдание.
— Он… он не придёт…
По сходням с брига сбежал ещё кто-то. Похоже барон — ишь, как запасмурнело вокруг…
— Линн, ты можешь что-нибудь более подробно объяснить?
Девушка стиснула кулачки, до боли, до крови протыкая ладони ногтями. Затрясла из стороны в сторону головой, разбрасывая алмазами блеснувшие в лучах солнца то ли слёзы, то ли звёзды. Открыла глаза, поразившись, как темно стало вокруг.
— Карлос — не придёт. Это окончательно. Погружаемся и отплываем, — и неверными шагами направилась к сходням.
— Погодите, — этот чернокнижник умел быстро соображать. — Леди Мэшем, верните мне то, что вы должны…
Вынув из брошенной ему в лицо заплечной сумочки полотняный мешочек, в коем покоился дублет белого золота, барон обратился к морскому колдуну — помрачневшему и недобро нахмурившемуся.
— Господин Эккер, у меня к вам официальное поручение. Доставить в кратчайшее время вот это — имперскому посланнику, герцогу Саймону. И не оплошайте на этот раз…
Тот извлёк из мешочка содержимое, в лучах солнца брызнувшее такими искрами, что у наблюдающего за этой сценой капитана глаза полезли на лоб, взвесил на ладони, хмуро кивнул.
Спрятав дублет обратно, а потом и за пазуху, он процедил сквозь зубы:
— Уж будьте покойны…
Чернокнижник бросил на безучастно стоящую у перил сходней Линн непонятный взгляд, и подолжил.
— И ещё личная просьба — если дон Карлос жив, позаботьтесь о нём.
Тётушка Фло оторвала взгляд от помертвевшего лица своей воспитанницы и добавила вполголоса.
— Эккер, в расходах и неблаговидных поступках я тебя не ограничиваю…
Глава морских колдунов Крумта мрачно кивнул. Потоптавшись чуть, буркнул:
— Ладно… счастливого пути вам… — повернулся и пошёл по заваленному штабелями брёвен, бухтами троса и кипами мешков пирсу в город.
Этот день выпал куда-то из памяти Линн. И как она ни старалась, ничего не могла вспомнить. В конце концов, метаясь в полночной бессоннице по каюте покачивающегося на ходу брига, она обратилась за помощью к присматривающей за ней Шалике. В ходе скупого рассказа выяснилось, что ведьма чуть не потопила корабль, а также дважды пыталась сигануть за борт и то ли плыть обратно в Сарнолл, то ли пойти ко дну, весело пуская пузыри. Ну… остальное мелочи и детские шалости по сравнению с этим.
Полюбовавшись в зеркале на свою почерневшую, со впалыми глазами мордашку, Линн прислушалась к себе.
— Ой, что же я наделала… Какая же я дрянь… Ох, боги, что же я наделала !!!
Сидящая в кресле и наблюдающая за ней девица вздохнула.
— Ну, слава всем богам, наконец-то очухалась! Быть может, ты хоть теперь расскажешь, что произошло?
Девушка посмотрела на неё бездонными в полумраке глазами, и от шёпота её продирала дрожь:
— Шалика… у меня сердце не бьётся. Нет, правда — я его не чувствую…
Но, уловив в ответном взгляде мелькнувшую жалость и сочувствие, Линн ухватила её ладонь и прислонила к своей груди.
— Вот послушай, правда же? Я сама вырвала его!
Голос главы всех купцов Крумта дрогнул.
— Нет, неправда. Бьётся — медленно и еле слышно, но сердце на месте.
Прислушавшись к себе ещё раз, Линн вновь не почувствовала ничего. Уронила ладонь собеседницы, и приложила на это место свою. Стучит!
— Ох, и правда… Спасибо, Шалика — как ты меня успокоила… это же надо, такое…
Постепенно речь её стала бессвязной, а потом и вовсе утонула в рыданиях. Пришлось Шалике мягко, но настойчиво уложить девушку обратно в постель да напоить рекомендованной корабельным лекарем настойкой. Выплакавшись, Линн вновь вскочила.