— Что, тётушка Фло? — заплетающимися губами спросила она, проклиная себя в глубине души, что навлекла столько несчастий на дом, его обитателей — а возможно, и на весь спокойный и тихий Тиренолл.
Однако тётушка смотрела куда-то сквозь стену, неслышно шевеля губами. Затем прочла снова — на этот раз медленно и внимательно.
— Что с гонцом? — спросила она, свернув послание обратно в трубочку и спрятав в рукав.
Эльфийка оторвалась от своей работы и неопределённо пожала плечами.
— Рана сама по себе не опасна, но молодой человек вместо того, чтобы заняться ею, продолжил свой путь.
— Рана сама по себе не опасна, но молодой человек вместо того, чтобы заняться ею, продолжил свой путь. Всего лишь потерял довольно много крови. К утру залатаю, но пару-тройку дней ему придётся провести в постели, да при этом с усиленным питанием.
Линн, смущённо поковыряв тапочком пол, осведомилась — не стоит ли сохранить приезд гонца в тайне? Тётушка медленно покачала головой, и столь же медленно на её лице бледность уступала место обычному румянцу.
— Неизвестный доброжелатель сообщает, что завтра в порт Сарнолла прибудет корабль с чернокнижником на борту и тот начнёт поиски беглецов. И ещё… в письме содержится намёк, что по всей видимости, этому чёрному даны чрезвычайные полномочия.
Кана подняла голову от настойки, которую добавляла в питьё раненому, и её ч у дные зелёные глаза тревожно блеснули.
— Это означает — полная свобода действий и безнаказанность?
Пожилая волшебница с кислой физиономией кивнула.
— Куда Зееландия катится… пойду-ка я подумаю малость, — и ушла к своему креслу-качалке.
Изнывающая от тоски и тревоги Линн металась по своей комнате, словно зверь в клетке. Даже давно спящая на подушке Синди подняла голову с весьма сонным выражением на мордашке и осуждающе посмотрела на хозяйку.
— Хоть ты молчи! — огрызнулась на неё девушка и продолжила свои хождения из угла в угол.
Дрорда совсем по-человечески вздохнула — и снова сунула голову под крыло. Вот же кому ни забот, ни хлопот — слопала лягушку, полетала да знай себе дрыхнет, бессовестная…
В конце концов Линн сумела успокоиться и рассуждать более-менее здраво. Если уж обе волшебницы ничего не придумают, то в одиночку ей против ужасного некромансера нечего и рыпаться. Удирать бесполезно — Кана весьма доходчиво объяснила, что от заклинания след свой без магии не спрячешь. Отдать всё? Но от одной только мысли, что придётся расстаться с реликвиями Морских Ярлов девушку взяла такая злость, что она едва перевела дыхание.
— Думай, думай! — тихо воскликнула она, сев на краешек кровати.
Затем полулегла, почёсывая нос размышляла некоторое время. Потом, вспомнив, что лёжа думается лучше всего — как объяснила эльфийка, из-за лучшего снабжения мозгов кровью — улеглась рядом с сонно заворочавшейся Синди.
Ну да, всё верно — зашедшая через несколько ангов Марена застала малышку крепко и безмятежно спящей. Служанка тихонько подошла и осторожно накрыла девушку пледом, не решаясь на большее под пристальным, ревнивым и весьма злобным взглядом как по волшебству проснувшейся дрорды.
Спокойной ночи!
* * *
Не ведающие усталости мохнатые и чуть низкорослые степные скакуны весело неслись вперёд, распугивая в траве выскакивающих почти из-под самых копыт дроф и тощих зайцев. В другое время Галат с удовольствием бы поохотился с луком на такую лёгкую добычу, но сейчас они спешили. Вдвоём с матерью, великой Нагит — первой шаманкой Великой Степи, они торопились на объявленный вождями сбор.
Миновав широкую пологую низину меж древних как мир расплывшихся холмов, где пастухи, строго соблюдая очерёдность, поили в ручье запылённые табуны и отары, двое вновь вымахнули на ровное место, и вновь вольный степной ветер забавлялся с их волосами.
Вдалеке показались наклонные дымки, затем озеро тёмных крапинок — кибитки кочевников.
— Орохрон — стойбище Степных Волков, — сорванным от ветра и пыли голосом сообщил Галат.
Мать кивнула. Отцепила от седельного крюка бурдюк, сделала пару глотков тепловатой, нагревшейся на солнце воды.
Она немного волновалась — и было из-за чего. Дело было не только в том, что первой из степных наездников она приказала оборудовать седло своего скакуна коваными стременами — а доселе считалось, что это изобретение бледнолицых северян недостойно истинного воина. А в том было дело, что сбор вождей и шаманов должен был одобрить и послать на поиски неведомой опасности двоих степняков.
Меньше чем луну тому назад убелённые сединами, морщинами и шрамами мужчины едва не поссорились, выдвигая каждый от своего клана. Но Архаб в конце концов согласился с Нагит, что это дело не только клана. И даже не только народа Степи — это дело всех, кто дышит и живёт. А посему нужно выбрать в поход не просто сильного воина и опытного шамана — нужны умные головы, умеющие понять и принять новое.
— Ведь ехать придётся через чужие земли. Соблюдать их законы и обычаи, какими бы дикими они не показались. А если возникнут трудности, то помочь посланцам будет некому, — Ахмет на этот раз согласился со своим извечным соперником и встал рядом с ним, как бы подчёркивая поддержку.