И примостившаяся на перилах веранды востроглазая Синди своего шанса не упустила. Снявшись в воздух, она с победным «Квирр!» сцапала серебристо мелькнувшую добычу и, описав круг, вернулась на перила, где и занялась трепещущей рыбкой вплотную.
Все, кроме чернокнижника, приняли вид, будто ничего такого из ряда вон выходящего не произошло. Правда, Линн, что понемногу приходила в себя, расслышала, как принёсшая гостю полотенца Зела мстительно проворчала что-то насчёт того, что в море, бывает, и льдины плавают — чего бы одной из них не взять, да по голове кой-кого не шарахнуть? Девушка так задумалась над этой интересной идеей, что опомнилась только в мягком кресле. Вся завёрнутая в тёплый шерстяной плед и с интересных размеров чашкой горячего травяного отвара в руках.
Мокрый насквозь барон такой чести не удостоился. Посмотрев на тётушку Фло многообещающим взглядом, он вышел с веранды, поколдовал что-то, отчего задремавшая было дрорда жалобно заорала и спряталась за спину хозяйки. Зато обратно злодей вернулся вновь сухой, чистый и даже благоухающий холодно-горьковатым парфумом.
Отпад!…
А Линн, вполуха слушая негромкую беседу собравшихся на становящиеся уже традиционными вечерние посиделки на веранде, думала о своём. И её блуждающий взгляд всё время останавливался на беззаботно перебирающем гитарные струны молодом красавце.
И её блуждающий взгляд всё время останавливался на беззаботно перебирающем гитарные струны молодом красавце.
Эх, Карлос… была бы в тебе хоть капля Дара — какой парой мы были бы! Но стать заглядывающей в рот и ходящей перед тобой на цыпочках девицей… а там и до детишек недалеко. Нет уж, увольте! Нет будущего в наших с тобой отношениях. Как там сказал этот злодей в чёрном — месяц это уже чересчур? Да, пожалуй… а то потом придётся рвать по живому, и может статься, что не оторвёшь совсем.
Внимание её привлёк негромкий разговор, в коем участвовал чернокнижник и обе волшебницы. Кана, встряхнув роскошной гривой золотящихся в лунном свете волос, упрямо возразила на что-то:
— Но ведь мы раса перворождённых! Мы первыми пришли в этот мир.
Молодой барон, сидя у её ног на деревянной ступени, упрямо нахмурился.
— Нашли, чем кичиться. Нет в том вашей заслуги. Да и ведёте вы себя… Если бы у меня был младший брат, я бы учил его, передавал знания и опыт — а не сидел бы в сторонке, задрав нос и гордясь своим первенством.
А пожилая волшебница только подлила масла в огонь, заметив, что первые — это значит первые во всём. Но некромант, словно его этим вечером толкал под локоть демон противоречия, только пренебрежительно фыркнул.
— Тётушка, вот вы умеете вязать. Что у вас лучше вышло — самое первое изделие, или последнее, вышедшее из-под ваших рук?
Та подозрительно посмотрела на него, пожала плечами.
— Разумеется, первая проба вышла никуда не годной. Просто ужасной. Но к чему вы это клоните, молодой человек?
Барон покивал её словам.
— Вот точно так же и эльфы — первая и самая неудачная попытка богов создать разумную расу. А получившиеся последними люди — это как раз венец их творения.
Эльфийская волшебница взвилась было с места, чтобы дать гневную отповедь этому выскочке, но тётушка Фло резко осадила её.
— Без эмоций, милочка. Говори по существу.
Кана едва не задохнулась с досады.
— У-у, как же мне хочется расцарапать кому-то лицо! Но ведь мы умнее, красивее. Более ловкие и грациозные, да и почти бессмертные.
Но чернокнижника её слова не убедили. Он спокойно достал прямо из воздуха трубку (Линн чуть не поперхнулась своим отваром), раскурил её от пляшущего на кончике пальца огонька. С наслаждением пыхнул в звёздное небо дымом и только потом ответил.
— Мозг элефанта или кита куда больше, нежели у эльфов. Найдутся и более ловкие, нежели перворождённые. Да и в красоте с той же зарёй или диамантами не вам тягаться. Так что факт есть факт — первые значит худшие. Тем более, что есть серьёзные доводы в пользу первенства орков. Вспомни, Кана, своё самое первое удавшееся заклинание — и сравни с нынешним мастерством. Люди у бессмертных вышли куда удачнее вас, перворождённых.
В конце концов Кана сообразила, что молодой человек попросту поддразнивает её, хотя и весьма болезненно. Со злости она кулачком ударила его по спине и тут же поморщилась от боли, отбив руку о крепкую спину воина. Уже куда осторожнее пнула туфелькой в бок и, демонстративно отвернувшись, надула губки.
— А возразить всё-таки нечем, — хохотнул ничуть не обидевшийся чернокнижник в сторону осуждающе поджавшей губы тётушки Фло. — Единственный аргумент эльфов — война. Если кого-то нельзя переубедить, его надо уничтожить — так и рождается ваша остроухая истина.
— Не-ет, ты сегодня нарвёшься-таки на грубость, — зелёные глаза эльфийки были прекрасны в своём гневе.
— Может, я просто выспаться хочу, — отшутился Валле.
— Может, я просто выспаться хочу, — отшутился Валле.
Но завидев, как угрожающе качнулась изящная женская туфелька в опасной близости от его лица, с тихим смехом отодвинулся подальше.
— А заклинанием промеж глаз? — Кана оказалась настроена весьма решительно.
Вот тут-то чернокнижник и посерьёзнел.