А пока что они шли по еле заметно разъезженной дороге среди полей, и Линн обдумывала те крохи сведений, что ей удалось выпытать у всё ещё озадаченно хмыкающего Зугги. Кузнец поведал, что если он не напутал в слыханных смолоду легендах — то этот дублет позволено надевать только тем, у кого в жилах течёт истинная кровь Морских Ярлов. Дескать, были некогда такие. Повелители морей, и то ли они сами являлись потомками невесть когда сгинувших Древних, то ли именно Древними сами и были — то уже толком неведомо за давностью.
Но ежели кто ни попадя наденет эти цацки, у того либо дух напрочь вышибет, либо в голове затменье наступает — да так, что ни один колдун или лекарь не возьмётся в башке тараканов разогнать. А тут такое дело…
На вопрос, не слыхал ли Зугги чего за родителей да какую другую родню Линн, тот покачал головой.
— Я ведь позже пришёл в Сарнолл — ты уже была, хоть и крохой. Упырь никогда ничего не упоминал, да и вообще молчал по твоему поводу даже спьяну, словно пойманный жулик на первом допросе. Только однажды обмолвился в таком духе… вроде как можно было понять, что отец твой то ли моряком был, то ли ещё как с морем связан.
Вот и ломала упрямая девчонка голову — что оно такое, да и как вышло?
Иногда их обгоняли сельские телеги с впряжёнными в них сытыми лошадьми и настороженно взирающими возницами на облучках. Но никто не цеплялся к двум оборванного вида путникам с тощими котомками на плечах, и то спасибо богам.
Наконец, из-за холма с лениво шевелящим крыльями ветряком, в сумерках показалось и село. Большое, богатое, с приветливо подмаргивающими огоньками в окнах и уносимыми ветром дымками из печных труб. Малые Петушки оказались вовсе не такими и малыми. Пока разыскали постоялый двор под скрипящей на ветру вывеской, уже совсем стемнело.
Войдя в душную и полную чада общую залу, Линн незаметно перевела дух. Весь день ей было не по себе — уж сильно отличалось окружение от привычного городскому глазу. В Сарнолле, куда ни глянь — всюду стены. Дома, заборы, башни. А если смотреть на море в порту, то спиной всегда чувствуется надёжное и уютное прикрытие.
Здешние же просторные поля с чётко видимым во все стороны горизонтом навевали на девчонку какое-то чувство собственной незащищённости. Случись что — и не найдёшь укромного местечка или хотя бы щелочки, куда можно юркнуть и скрыться. А здесь, во внутренностях большого постоялого двора, Линн почувствовала, как её помаленьку отпускает подспудная тревога, да и все треволнения этого длинного дня.
Этаким вертлявым чёртом подлетел малый с рябым лицом. Видно, очень уж намётанный у него был взгляд — не иначе, как по глазам определил, что денежка имеется. Но вовсе не посмотрел на изношенные лохмотья.
— Что изволите?
Линн, благоразумно спрятавшая дрорду под одежду, начала перечислять, что. По мере её слов лицо у парня понемногу вытягивалось, а выражение на нём становилось уважительно-философским. Под конец длинной и содержательной речи он даже поклонился.
Под конец длинной и содержательной речи он даже поклонился.
— О! Уважаю таких клиентов — цену себе знают, и в то же время без мытарств над прислугой. Милости прошу, сей момент всё организую.
Он метнулся в задние комнаты, подняв лёгкую суету среди слуг и заставив их проявить хоть какую-то активность. А пока что Линн, усевшись на гладко оструганной лавке, осматривалась по сторонам. Да уж, после городских трущоб тут было на что поглядеть — хотя с первого взгляда и было похоже.
Массивные опоры поддерживали могучие потолочные балки, хоть и потемневшие от времени и копоти, но явно было видно, что по ним не так давно прошлись метлой да тряпкой — по крайней мере, паутина клочьями не висела. Полы из широких деревянных плах недавно были выскоблены, а не далее как утром даже вымыты. По стенам весело радовали глаза развешенные керамические тарелки, вышитые полотенца чередовались со связками лука и перца. Да и собравшиеся отличались своей разношерстностью, пестротой — и всё же какой-то несуетливой степенностью от завсегдатаев городских кабаков.
На столе перед ними появился большой горшок гречневой каши с томлёным молоком да льняным маслом — а вот и деревянные ложки, кстати. Линн наворачивала за обе щеки. Вот уже вторая тарелка необычайно быстро опустела перед ней, а она всё никак не могла остановиться — уж больно вкусно было, да и аппетит на свежем воздухе разгулялся ещё тот. Что такое десерт, она догадывалась смутно, но прозрачная розовая трясучка с подливкой оказалась сладкой и до изнеможения привлекательной.
— Уфф, — вздохнула девчонка и, тихонько рыгнув, в самом благодушном настроении отодвинула от себя тарелку с ложкой.
А сама с какой-то тоской смотрела, как Зугги доедает свою, неизмеримо большую, порцию. В неё уже не влез бы даже самый махонький и самый лакомый кусочек, но тем не менее она впервые за долгое время наелась досыта — и ещё к такому не привыкла.
Кузнец поворчал вполголоса на высказанное «несносной девчонкой» пожелание вымыться, но покорно пошёл в свою комнату. А Линн сначала даже не поверила своему счастью, оказавшись в большой деревянной лохани, наполненной восхитительно горячей водой. И лишь когда заботливые мягкие руки служанки вымыли ей голову, а потом вылили сверху кувшин подогретой — подогретой! — воды, девчонка начала размякать душой и телом.