Их нагружают в море, легкие грузовые суденышки подвозят к
ним фрукты. К Солитасу, где была отличная гавань, подходило много кораблей,
но в Коралио — лишь грузовые, «фруктовые». Редко-редко остановится в здешних
водах каботажное судно, или таинственный бриг из Испании, или — с самым
невинным видом — бесстыжая французская шхуна. Тогда таможенные власти
удваивают свою бдительность и зоркость. И вот во мраке ночи между прибывшими
судами и берегом начинают крейсировать какие-то загадочные шлюпки, а утром в
галантерейных и винных лавчонках Коралио замечается множество новых товаров,
которых не было еще вчера, в том числе бутылки с тремя звездочками. И
говорят, что у таможенных, в карманах их синих штанов с пунцовыми лампасами,
в такие дни звенит больше серебра, чем накануне, а в таможне не найти
никаких документов, свидетельствующих о получении пошлины.
Шлюпка с таможенными и гичка «Валгаллы» прибыли к берегу одновременно.
Впрочем, было так мелко, что пристать к самому берегу не представлялось
возможности. Пять ярдов хороших волн отделяло прибывших от суши. Тогда
полуголые караибы вошли в воду и понесли на себе судового комиссара с
«Валгаллы» и маленьких туземных чиновников в бумажных рубашках, в соломенных
шляпах с опущенными большими полями и в сине-пунцовых штанах.
В колледже Джедди славился своею игрою в бейсбол. Теперь он закрыл
зонт, воткнул его в песок и, как лихой бейсболист, нагнулся, опираясь руками
в колени. Комиссар, встав в позу подающего, швырнул консулу тяжелую пачку
газет, перевязанную бечевкой (каждый пароход привозил консулу газеты).
Джедди высоко подпрыгнул и с громким «твак!» поймал брошенную пачку.
Гуляющие по берегу — почти треть всего населения — стали аплодировать и
весело смеяться. Каждую неделю они ждали этого зрелища, и всегда оно
доставляло им радость, В Коралио не поощряли новшеств.
Консул снова раскрыл свой зонтик и пошел обратно в консульство.
Представитель великой нации занимал деревянный дом о двух комнатах,
обведенный с трех сторон галереей из пальмового и бамбукового дерева. Одна
комната служила официальной конторой и была обставлена весьма целомудренно:
письменный стол, гамак и три неудобных стула с тростниковыми сиденьями.
Висевшие на стене две гравюры изображали президентов Соединенных Штатов,
самого первого и самого последнего. Другая комната служила консулу жильем.
Было одиннадцать часов, когда он вернулся с берега: время для первого
завтрака. Чанка, караибская женщина, которая стряпала для Джедди, только что
накрыла стол на той стороне галереи, которая была обращена к морю и
славилась как самое прохладное место в Коралио. На завтрак был подан бульон
из акульих плавников, рагу из земных крабов, плоды хлебного дерева, жаркое
из ящерицы, вест-индские маслянистые груши авокадо, только что срезанный
ананас, красное вино и кофе. Джедди сел за стол и блаженно-лениво развернул
свою пачку газет.
Два дня подряд он будет читать здесь, в Коралио, обо всем,
что творится на свете, с таким же чувством, с каким мы читали бы
маловероятные сведения, сообщаемые той неточной наукой, которая тщится
описывать дела марсиан. После того как он прочтет эти газеты, он предоставит
их поочередно другим англо-американцам, живущим в Коралио.
Первая попавшаяся ему в руки газета принадлежала к разряду тех обширных
печатных матрацев, на которых, как приятно думать, читатели нью-йоркских
газет вкушают свой литературный сон по воскресеньям. Консул разостлал ее
перед собою на столе и подпер ее увесистый край с помощью спинки стула.
Потом он не спеша занялся едой; изредка он перевертывал страницы и небрежно
пробегал глазами по строкам.
Вдруг ему бросилось в глаза что-то страшно знакомое — занимающая
половину страницы неряшливо оттиснутая фотография какого-то судна Лениво
всмотревшись в картинку, он всмотрелся и в заглавие статьи, напечатанное
рядом крупнейшими буквами.
Да, он не ошибся. Картинка изображала «Идалию», восьмисоттонную яхту,
принадлежащую, как говорилось в газете, «лучшему из лучших, Мидасу денежного
рынка и образцу светского человека, Дж. Уорду Толливеру».
Медленно потягивая черный кофе, Джедди прочитал статью. В ней подробно
исчислялось все движимое и недвижимое имущество мистера Толливера, потом
столь же подробно была описана его великолепная яхта, а дальше, в конце,
сообщалась главная новость, крошечная, как горчичное зерно: мистер Толлввер,
вместе со своими друзьями, отправляется в шестинедельное плаванье вдоль
среднеамериканского и южноамериканского берега и среди Багамских островов. В
числе его гостей находятся миссис Кэмберленд Пэйн и мисс Ида Пэйн из
Норфолька.
Чтобы угодить своим читателям, автор статейки сочинил целый роман. Он
так часто склеивал имена мисс Пэйн и мистера Толливера, что казалось, будто
он уже держит над ними брачный венец. Жеманно и двусмысленно играл он
словами: «в городе упорно говорят», «носятся слухи», «нас не удивило бы,
если бы» — и в конце концов приносил поздравления.
Джедди. окончив завтрак, взял газеты, отправился к концу веранды и,
опустившись в свое любимое палубное кресло, положил ноги на бамбуковые
перила. Он закурил сигару и глядел в море. Ему было приятно сознавать, что
прочитанное нисколько не взволновало его. Он радовался, что наконец-то ему
удалось победить ту печаль, которая погнала его в добровольное изгнание в
эту далекую страну лотоса (2). Конечно, Иды ему не забыть никогда, но мысль
о ней уже не причиняла ему боли, Когда Ида повздорила с ним, он напросился
на эту консульскую службу в Коралио, горя желанием отомстить Иде, порвать не
только с ней, но и со всей атмосферой. которая окружала ее. И это ему
удалось. За весь год, что он находился в Коралио, ни он ей, ни она ему не
написали ни единого слова, хотя от немногочисленных друзей, с которыми он
еще изредка переписывался, он кое-что узнавал о ней.