————————————————————-
1) — Момус — шут богов, бог насмешки.
Прибавьте к этому щепотку любви и заговоров, посыпьте это горстью
тропических долларов, согретых не только пылающим солнцем, но и жаркими
ладонями искателей счастья, и вам покажете, что перед вами сама жизнь —
столь многословная, что и болтливейший из Моржей утомится.
————————————————————-
1) — Момус — шут богов, бог насмешки.
2) — Мельпомена — муза трагедии
3) — Франсиско Писарро (1475-1517) — испанец, завоеватель Перу; Бальбоа
(1475- 1571) — испанец, один из первых исследователей, добравшихся до Тихого
океана; сэр Фрэнсис Дрэйк (1540-1596) — англичанин, мореплаватель и
колонизатор; Боливар (1783-1830) — виднейший борец за независимость
испанских колоний в Центральной и Южной Америке.
4) — Дж. Морган (1635-1688)-английский пират и завоеватель; Лафит
(1780-1825)- французский корсар и путешественник.
5) — Трилистник — национальное растение Ирландии, ее эмблема и герб.
I
«Лиса-на-рассвете»
Коралио нежился в полуденном зное, как томная красавица в сурово
хранимом гареме. Город лежал у самого моря на полоске наносной земли. Он
казался брильянтиком, вкрапленным в ярко-зеленую ленту. Позади, как бы даже
нависая над ним, вставала — совсем близко — стена Кордильер. Впереди
расстилалось море, улыбающийся тюремщик, еще более неподкупный, чем хмурые
горы. Волны шелестели вдоль гладкого берега, попугаи кричали в апельсинных и
чибовых деревьях, пальмы склоняли свои гибкие кроны, как неуклюжий
кордебалет перед самым выходом прима- балерины.
Внезапно город закипел и взволновался. Мальчишка-туземец пробежал по
заросшей травою улице, крича во все горло: «Busca el Senor Гудвин! Ha venido
un telegrafo por el!» (1)
Весь город услыхал этот крик. Телеграммы не часто приходят в Коралио.
Десятки голосов с готовностью подхватили воззвание мальчишки. Главная улица,
параллельная берегу, быстро переполнилась народом. Каждый предлагал свои
услуги по доставке этой телеграммы. Женщины с самыми разноцветными лицами,
начиная от светло-оливковых и кончая темно-коричневыми, кучками собрались на
углах и запели мелодично и жалобно:
«Un telegrafo para Senor Гудвин!» Comandante дон сеньор Эль Коронель
Энкарнасион Риос, который был сторонником правящей партии и подозревал, что
Гудвин на стороне оппозиции, с присвистом воскликнул: «Эге!» — и записал в
свою секретную записную книжку изобличающую новость, что сеньор Гудвин
такого-то числа получил телеграмму.
Кутерьма была в полном разгаре, когда в дверях небольшой деревянной
постройки появился некий человек и выглянул на улицу.
Над дверью была
вывеска с надписью: «Кьоу и Клэнсй»; такое наименование едва ли возникло на
этой тропической почве. Человек, стоявший в дверях, был Билли Кьоу, искатель
счастья и борец за прогресс, новейший пират Караибского моря. Цинкография и
фотография — вот оружие, которым Кьоу и Клэнси осаждали в то время эти
неподатливые берега. Снаружи у дверей были выставлены две большие рамы,
наполненные образцами их искусства.
Кьоу стоял на пороге, опершись спиною о косяк. Его веселое, смелое лицо
выражало явный интерес к необычному оживлению и шуму на улице. Когда он
понял, в чем дело, он приложил руку ко рту и крикнул: «Эй! Франк!» — таким
зычным голосом, что все крики туземцев были заглушены и умолкли.
В пятидесяти шагах отсюда, на той стороне улицы, что поближе к морю,
стояло обиталище консула Соединенных Штатов. Из этого-то дома вывалился
Гудвин, услышав громогласный призыв. Все это время он курил трубку вместе с
Уиллардом Джедди, консулом Соединенных Штатов, на задней веранде
консульства, которая считалась прохладнейшим местом в городе.
— Скорее! — крикнул Кьоу. — В городе и так уж восстание из-за
телеграммы, которая пришла на ваше имя. Не шутите такими вещами, мой милый.
Надо же считаться с народными чувствами. В один прекрасный день вы получите
надушенную фиалками розовую записочку, а в стране из-за этого произойдет
революция.
Гудвин зашагал по улице и разыскал мальчишку с телеграммой. Волоокие
женщины взирали на него с боязливым восторгом, ибо он был из той породы,
которая для женщин притягательна. Высокого роста, блондин, в элегантном
белоснежном костюме, в zapatos (2) из оленьей кожи. Он был чрезвычайно
учтив; его учтивость внушала бы страх, если бы ее не умеряла сострадательная
улыбка. Когда телеграмма была, наконец, вручена ему, а мальчишка, получив
свою мзду, удалился, толпа с облегчением вернулась под прикрытие
благодетельной тени, откуда выгнало ее любопытство: женщины — к своей
стряпне на глиняных печурках, устроенных под апельсиновыми деревьями, или к
бесконечному расчесыванию длинных и гладких волос, мужчины — к своим
папиросам и разговорам за бутылкой вина в кабачках.
Гудвин присел на ступеньку около Кьоу и прочитал телеграмму. Она была
от Боба Энглхарта, американца, который жил в Сан-Матео, столице Анчурии, в
восьмидесяти милях от берега. Энглхарт был золотоискатель, пылкий
революционер и вообще славный малый. То, что он был человеком находчивым и
обладал большим воображением, доказывала телеграмма, которую получил от него
Гудвин. Телеграмма была строго конфиденциального свойства, и потому ее
нельзя было писать ни по- английски, ни по-испански, ибо политическое око в
Анчурии не дремлет. Сторонники и враги правительства ревностно следили друг
за другом. Но Энглхарт был дипломатом.