— Ваше магичество, может, вы замолчите хоть ненадолго?
Спасибо, друг! Этого я тебе не забуду! Мальчишка надулся и затих. А меня нагнал Зарайя.
— Ну, ты как, лейтенант? Гляжу, молодцом, держишься. Ничего, лиха дорога в начале. Видишь во-о-н тот холмик? За ним привал сделаем.
Нет, так не бывает! Как может совсем рядом с пыльной жаркой степью существовать такое? Перевалив через холм, мы попали в зеленую долину, посреди которой золотилось в солнечных лучах круглое озеро. Вокруг стояли деревья, их мясистые листья не уступали в размерах хорошему зонту.
— Командуй привал, лейтенант, — сказал Зарайя.
Это пожалуйста, сколько угодно! Выкрикнув самый приятный за весь день приказ, и с помощью капралов расставив на пригорках часовых, я блаженно развалился в тени дерева, прислонившись спиной к его стволу.
Солдаты развязали мешки и принялись за нехитрый обед, состоявший из сухарей и тонких полосок вяленого мяса. Вспомнив, что Давин утром отдал мне мешочек с «провиантом», я тоже решил перекусить. Но прежде напиться. Подошел к озеру, вода которого показалась мне достаточно чистой, зачерпнул ее ладонью, и собрался было глотнуть, как вдруг услыхал:
— Дядь, а здесь рыбозубы водятся? А то я в Унгде не был ни разу.
— Не, они все больше стоячую воду любят, мутную. А здесь озеро проточное, глубокое. Рыбозубов нет, разве только глоухты, — откликнулся солидный бас Зарайи.
Я расплескал воду и поспешно отступил от озера подальше.
— Лейтенант, — позвал бородач, — хочешь питьевой воды набрать — пошли к речке.
Речка. Скорее, большой ручей. Узкая сияющая лента, питающая своей хрустальной чистотой это благословенное озеро. Я опустил флягу в ледяные, несмотря на жаркое солнце, струи. И тут появились они.
— Сзади. Только не дергайся, — тихо предостерег Зарайя, — они этого не любят.
Я нарочито неторопливо распрямился и медленно повернулся всем корпусом, ожидая увидеть стаю каких-нибудь жутких зверей. Туземцы, пятеро. Выставив вперед копья, настороженно рассматривали пришельцев, переговариваясь между собой на каком-то птичьем языке. Красивые, однако, несмотря на странный наряд, вернее, его отсутствие. Бедра воинов были прикрыты кокетливыми матерчатыми юбочками, на шеях болтались связки стеклянных бус — плоды галатонской колониальной политики. Гибкие, поджарые, высушенные жестоким солнцем тела готовы к прыжку. За спиной сдавленно пискнул Дрианн. Разглядев солдат, расположившихся вокруг озера, дикари нападать передумали и сменили воинственное выражение физиономий на приветливые улыбки.
— Умганга, обелени, двана, — с поклоном произнес один из них.
Зарайя в ответ лишь кивнул с важным видом, затем пролепетал что-то в том же духе, мол, умганга, конечно. И указал на отдыхающую роту. Но такой демонстрации силы ему, видно, показалось мало, и он предложил, обращаясь к магу:
— Ну-ка, парень, колдани что-нибудь для острастки.
Дрианн выступил было вперед, но тут вмешался я. Не хватало еще, чтобы неуч угробил парочку туземцев. Аккуратно задвинув его себе за спину, принялся за дело сам. Так, что бы сделать такое легонькое, но впечатляющее? Придумал! Несколько несложных пассов, короткая фраза — земля у ног одного из дикарей начала проваливаться, образовывая неглубокую воронку с локоть в поперечнике. «Нора червя», слабое заклятие, годится разве что для посадки картофеля. Но дикари-то этого не знали, поэтому, раскудахтавшись, в страхе отступили.
— Говорят, ты великий белый гунган, — перевел Зарайя. — Сделай грозный вид, они это уважают.
Я напыжился, сложил руки на груди и воинственно раздул ноздри. Заискивающе поклонившись, туземцы попятились назад и скрылись в густых кустах.
— С почином тебя, лейтенант, — рассмеялся капрал. Потом, посерьезнев, прибавил. — Застань они тебя одного — никакая магия не спасла бы. Запомните оба: поодиночке не ходить!
Знакомство с местными жителями отняло у меня время, которое могло бы уйти на отдых. Вскоре я опять шагал вместе с ротой по той же жаркой пыльной равнине, с грустью вспоминая озерную прохладу и тень деревьев. До самого вечера ничего знаменательного не происходило, если не считать нескольких встреченных по дороге группок дикарей. Видно, вести тут распространялись быстро, потому что все они с любопытством глазели на меня и почтительно кланялись.
Видно, вести тут распространялись быстро, потому что все они с любопытством глазели на меня и почтительно кланялись. Видел я и женщин. Хороши красотки! Кожа — как слива из Солнечного края, светло-коричневая, гладкая и блестящая. Глаза — бархатная южная ночь, пухлые вишневые губы, раскрываясь в улыбке, являли взгляду безупречную белизну зубов. Длинные черные косы змеились по сильным плечам до самого пояса. Тела… лучше умолчу, скажу только, что одеты были прелестницы точно так же, как их мужчины. При виде этого природного великолепия меня всякий раз прошибал пот. И не покидала мысль: если нарядить подобным образом придворных дам, будут ли они так же привлекательны? Сомневаюсь…
Азанди оказался небольшим чистеньким городком, в котором местный колорит причудливо сочетался с имперскими традициями. Дома, например, были деревянные, но крыты длинной жесткой травой. Боцман с матросами откланялись и направились на поиски лавок. А мы всем составом завалились в трактир. Думаю, хозяин в тот вечер неплохо заработал. Сто восемь голодных мужиков, к тому же каждый не прочь выпить и пополнить свою заветную флягу. Все мы в крохотном зальчике, конечно, не уместились, и расположились на свежем воздухе, благо с наступлением вечера дышать стало легче. По настоянию капралов я объявил солдатам, что перепившихся буду строго наказывать. И предостерег от…хм… опрометчивых поступков в отношении здешних дам. Но, по-моему, это было излишним — воины вели себя вполне благопристойно, если не считать, конечно, соленых шуточек, которыми они провожали трактирных служанок. Между прочим, девицы были все как на подбор из туземок, правда, в уступку имперским правилам приличия одеты в пристойные платья. После скудной корабельной еды воины дружно налегали на ужин. Хотя на мой вкус могло быть и лучше: вместо картошки подали какие-то сладковатые клубни, хлеб заменяла прилипающая к зубам клейкая каша, а уж о том, мясо какого зверя лежит на тарелках, я решил не думать. Из горячительных напитков в трактире имелось только пахнущее полынью забористое пойло, при первом же глотке одарившее меня изжогой.