Заметив мой подозрительный взгляд, дядюшка добродушно прогудел:
— Да нет, здесь все чисто. Заклинание вечной красы. Трувисил, купец, для своей дочки заказал. Больно уж она у него страшна! Носатая, волосы жидкие, лицо в прыщах, на губе усы, как у имперского гвардейца. Вот отец и решил: пусть хоть в зеркале хорошенькой побудет.
Заклинание вечной красы? Что-то я, глядя на себя, никакой такой красы не заметил!
— Учиться тебе надо прилежней, сынок, — вздохнул дядя, словно прочитав мои мысли. — Это чары персональные, действуют только на одного человека. Остальные видят свое обычное отражение.
— Охота была, — привычно отмахнулся я. — Все равно толку никакого не будет.
— Не скажи, Рик. Если ты насчет своего происхождения переживаешь, так твоей вины в том нет. А судьба иной раз такие повороты делает… сам знаешь, что про Верховного говорят.
О Верховном маге — главе Совета — и вправду ходило множество слухов. Одни говорили, что он эльф-полукровка, другие судачили о его бессмертии, находились и те, кто прозрачно намекал на его демоническое происхождение.
Но дядя сейчас, видимо, имеет в виду, что Вериллий — волшебник-самоучка, единственный за всю историю страны член Совета магов, который не имеет за плечами не только магистратуры, а даже университета. Ну, так на то он и гений. Интересно, Верховный действительно такой, каким изображают его на портретах? Больно уж лицо простонародное — нос картошкой, скулы широкие.
— Ступай-ка ты, Рик, отнеси Трувисилу заказ, — бесцеремонно вторгся в мои размышления дядюшка Ге. — Полы потом дометешь. Да не пропадай надолго, сегодня ночью должна прийти «Люсинда», нужно будет забрать кое-что для меня.
С этими словами он взмахнул рукой, и что-то блестящее поплыло ко мне прямо по воздуху. Мастак дядюшка на эффектные фокусы! Я поймал сверкающую вещицу, оказавшуюся серебряной монеткой.
— На обратном пути можешь зайти к Мельде, выпить пивка, — милостиво добавил старикан.
Я завернул магическое зеркало в холщовую тряпку, дабы не привлекать его видом внимания зевак, и поспешил прочь, споткнувшись по дороге об дядиного любимца — черного кота по кличке Бродяга. Имя свое он получил из-за характера, благодаря которому кот частенько пускался в путешествия. Бывало, он отсутствовал по месяцу, затем, когда я уже думал, что зверь бесславно погиб где-нибудь на большой дороге под колесами экипажа, или лошадиными копытами, Бродяга как ни в чем не бывало появлялся на пороге дома. Вид у кота был соответствующий: крупный, поджарый, чтобы не сказать тощий, он был покрыт клочкастой, стоящей дыбом черной шерстью, которую никогда и никому не позволял расчесывать. Одно ухо Бродяги было разорвано, морду пересекали боевые шрамы. Глаза были замечательно желтыми, и горели в темноте как два Ведьминых огня. Кот имел малоприятную привычку посреди ночи пробираться в мою комнату и устраиваться на ночлег у меня на груди, заставляя просыпаться от удушья. Еще он любил вскочить на стол во время обеда и сунуть нос в мою тарелку. Никакие наказания и угрозы на него не действовали — Бродяга продолжал жить по своим собственным правилам. В общем, он был котом во всех отношениях малопочтенным, но дядюшка почему-то в нем души не чаял. Украдкой погрозив зверюге кулаком, я вышел из дома и отправился в Торговый квартал. Путь предстоял неблизкий, мне следовало пересечь улицу старьевщиков, на которой находится дом дядюшки Ге, выйти на Кольцевую дорогу, а там дождаться наемную карету, следующую в Восточный луч. Приходилось поторапливаться, время близилось к полудню, а мне еще нужно было успеть вернуться и сделать кое-что по дому. Ночью же кровь из носу надо быть в порту, капитан «Люсинды» не любит, когда задерживают отгрузку контрабандного товара. Боится, что городская стража пронюхает о его неблаговидных делишках. За контрабанду в Галатоне без долгих проволочек отправляют в тюрьму. Но это бы еще полбеды — живут люди и там, правда, выживают не все. А вот за одну штучку, которая прячется среди табака, тканей и специй, полагается четвертование. Это если повезет. А если судья будет не в духе, то и колесование.
Итак, я бодро шагал по улице Старьевщиков, радуясь солнечному летнему деньку, и предвкушал, как весело пропью серебряный филлинг в трактире милейшей Мельды. Идти по дороге не хотелось — пыльно, да и долго это. Я решил срезать путь и запетлял между домами. Вообще-то, любому человеку, оказавшемуся в Портовом квартале на улице Старьевщиков, я бы так поступать не советовал. Неразумно это — можно нарваться на развеселых моряков, которых у нас имеется в избытке. А уж если вы этим ребятам не понравитесь, то я за вашу жизнь не дам и медного гента. Впрочем, помимо матросов, пропивающих в местных трактирах просоленные от пота и морской воды паунсы и филлинги, в Портовом квартале имеются и другие лихие люди. Коренные жители, например. Этим тоже палец в рот не клади.
Если моряки дерутся просто так, из любви к искусству и от широты души, то местные норовят пощипать прохожего за содержимое его кошелька. Не все, конечно. Я, например, никогда себе такого не позволяю. Но все же, повторюсь, если вы человек приличный и небедный, вам не стоит ходить по улицам Торгового квартала без надежной охраны или хотя бы доброго оружия. На помощь городской стражи можете не рассчитывать: синие мундиры и сами побаиваются сюда заходить. Конечно, если вы могущественный маг и уверены в своих волшебных силах, то добро пожаловать на наши живописные улицы, вдыхать аромат рыбной требухи и немытых тел! Но помните: на каждого мага довольно простоты. Впрочем, я хожу по родному кварталу безо всякого страха: я вырос здесь, и меня знает каждый босяк. Отношения с лиходеями у меня дружеские. Конечно, несколько раз случались неприятные стычки, но, отведав моего кулака и пару-тройку простеньких заклятий, местные решили оставить меня в покое.
Нет, конечно, живут в Портовом квартале и люди вполне порядочные — дядюшка Ге, например, или та же трактирщица Мельда. Но богатыми их никак не назовешь. К тому же улица Старьевщиков, на которой стоят дома этих самых благонравных горожан, находится в самом начале квартала, почти на выезде из него. А вот заходить вглубь, на ту же улицу Блудниц, или в тупик Голодных псов, никому не советую. Разденут, разуют, отберут все, что при вас имеется, а потом будете благословлять всех богов Аматы за то, что сохранили вам жизнь.