Конечно, ничего у меня с первой попытки не вышло. То есть, стихия откликнулась, но как всегда, ничего нового я не испытал. Лорд Феррли остался недоволен.
— Не так, не так, барон! Что вы как, простите, баба с крысой? Не отшатывайтесь!
— Да я на месте стоял!
— Внутренне, я имею в виду. Вы бессознательно боитесь источника, а нужно полюбить его, сродниться с ним, быть на равных.
Вы бессознательно боитесь источника, а нужно полюбить его, сродниться с ним, быть на равных. Тогда сила ваших заклинаний увеличится вдесятеро.
Да, как много нового, оказывается, в привычных вещах! Что, интересно, я еще делал неправильно? Еще раз: сосредоточился, начертил знак воздуха, мысленно проговорил ритуальные слова. Стихия отозвалась, и я постарался приветствовать ее в своем сознании. Ведь работа с воздухом всегда давалась мне легче всего. Источник неожиданно подарил мне могучий всплеск энергии. Вокруг меня заструились чистейшие токи, закружились прозрачные вихри, мощный ветер принял в свои объятия… Это было, и этого не было… я видел отклик стихии взором сознания. И смело шагнул внутрь, сливаясь с этим чудесным движением. Сила источника была во мне и вне меня, она давала мне свою прекрасную, непобедимую, природную силу, щедро делилась ею, пронизывала все мое существо. Но я не позволил себе раствориться в этом великолепном фейерверке энергии, а сумел почтительно, но твердо подчинить ее, взамен подчиняясь сам. И тогда ощутил, как эта сила переливается в мое тело, готовая поддержать любое заклинание, дать ему свое могущество.
— Отлично, дорогой барон! Теперь поблагодарите и отпустите источник, — одобрил демон.
Я прикоснулся краешком сознания к бушующей внутри меня стихии, отдав ей крошечную толику своей собственной магической силы. Источник принял дар, на прощанье обдал меня прохладой северного ветра, и растворился в жарком воздухе пустыни.
— Вот так. Как самочувствие? — желтые глаза смотрели на меня с искренним интересом.
— Отлично! Лучше, чем прежде!
— Поняли теперь? Именно столько собственной силы вы должны отдавать при заклинании. Остальную вам дарует источник. И никакого опустошения, и никакой слабости! Ну-с, теперь земля…
С этой стихией пришлось повозиться чуть дольше. Возможно, проблема заключалась в том, что вокруг был песок, а может, просто я что-то неправильно делал, но источник сначала отзывался неохотно, слабо, зато потом… Внутренним взором я видел шевеление почвы, ощущал движущиеся в ней соки и проникался благодарностью к земле за ее щедрую живительную силу. Далее последовало обращение к воде, с которым я справился неплохо. Синие потоки омыли мое сознание, я почти физически ощущал ее прохладу и шквалы невероятно огромных волн. Труднее всего оказалось с огнем: я никак не мог заставить свое сознание погрузиться в океан пламени, так же, как не в силах был заключить его в себя. Пришлось изрядно потрудиться, преодолевая страхи, прежде чем хоть что-нибудь начало получаться.
— На сегодня хватит, — удовлетворенно произнес лорд Феррли, и рыжие языки, прощально взмахнув, исчезли из моего внутреннего взора.
Но даже такие упражнения не принесли с собой усталости. Я чувствовал в себе силы заниматься хоть всю ночь!
— Достаточно, барон, — охладил меня демон. — Пора спать.
Но у меня родился интересный вопрос, который требовал немедленного разрешения. Почему дядюшка сам не мог научить меня работе со стихиями? Я тут же спросил у Артфаала.
— Не перекладывайте с больной головы на здоровую! — фыркнул тот. — Он пытался учить вас, когда вам было тринадцать лет. Помните, что из этого вышло?
Я расхохотался. Еще бы, как не помнить! Да, и правда, лет двенадцать назад дядя Ге задался целью преподать мне урок по обращению к огню. Но поскольку у него самого лицензии сроду не водилось, то и быть моим наставником он права не имел. Поэтому мы с ним, подальше от чужих глаз, заперлись в лаборатории, где старик принялся объяснять мне основы работы с источниками.
Бедняга собирался лишь донести до меня азы теории, а затем приступить к аккуратным, осторожным экспериментам. Но я его не совсем понял, да и слушать ученую белиберду мне было скучно. Поэтому, сочтя дядюшкины слова руководством к действию, я не просто начертал знак огня, а вплел его в какое-то, не помню уж точно, какое именно, заклинание, и со всей дури шарахнул им в стену. Честно говоря, сам не верил в результат. Но он был, и какой! Пламя взметнулось к потолку, разбрасывая по пути маленьких, но жутко шкодливых бонниари . Жалобно зазвенели лопающиеся реторты, по лаборатории поплыл удушливый дым. Под потолком, словно уродливая люстра, созданная безумным мастером, зависла огромная, плюющаяся огнем саламандра… Хорошо, что дядюшка не растерялся и обратился к воде, создав заклинание Тушения. Но тут я со страху сотворил такое количество бьющих из воздуха фонтанов, что вскоре мы стояли по пояс в холодной воде. Пожар, конечно, залили, но обозленный, промокший, перепачканный сажей, с обгоревшими ресницами дядя Ге придумал мне страшное наказание. Уборка лаборатории. Без помощи магии. Трудиться пришлось до самого вечера, после чего старик заявил: «Ты еще слишком молод для таких серьезных вещей. Твой ум незрел. Вернемся к этому позже». А я и рад был. Ну, а потом, так и вовсе стал отлынивать от тренировок. Случалось, конечно, что дядя силой заставлял меня заниматься помногу часов, да вот никакого толку от этого не было. И больше к серьезной работе со стихиями мы не возвращались.
— Вот именно, — сказал Артфаал, внимательно наблюдавший за выражением моего лица. — Сами виноваты, барон. Насильно научить нельзя. А вы, живя на всем готовом под крылышком своего опекуна, вовсе не стремились осваивать магическую премудрость. Мой бедный друг все ждал, когда же вы созреете. А теперь плоды этого сомнительного созревания достались мне. Если вы все выяснили, и дурацких вопросов больше не имеется, давайте все же отдохнем.