— Эй, эй, вы чего?!
Я не мог отвлекаться на посторонние звуки, но каким-то краем сознания понял, что это кричит мастер Триммлер. Потом боковым зрением увидел, как гном бегает вокруг нас, держась, впрочем, на почтительном расстоянии.
— Добб, ты ума лишился?!
Капрал не слышал своего друга, сейчас для него существовал лишь я — противник, враг, вызывающее неимоверную злобу существо, которое необходимо было уничтожить. Даже ценой собственной жизни. Рубаха пропиталась кровью, рука, державшая щит, начинала неметь. И я даже не мог сотворить хоть плохонькое заклятьице, потому что все мое внимание было сосредоточено на действиях Добба. А тот нанес один за другим еще несколько ударов дагой. Я понял: несколько мгновений — и меня не станет. Хоть бы мастер Триммлер догадался поднять шум! Но тот решил проблему по-своему. Неожиданно капрал застыл на месте, изумленно взирая на вашего покорного слугу, потом глаза его закатились, он тяжело рухнул на колени, а потом уже повалился лицом вперед, изрядно приложившись носом о каменистую площадку.
За его спиной обнаружился гном, с расстроенным лицом разглядывающий собственный кулак.
— На черный день берег, — повинился он, разжимая ладонь и демонстрируя мне крупный слиток золота. Потом опустился на колени, перевернул бесчувственное тело своего друга и принялся похлопывать его по щекам. — Дубовая башка, ты чего, а? Ты… того, этого, — от волнения он даже заговорил, как Добб, — ты, дубовая башка, вставай давай!
Ради блага капрала, я надеялся, что его голова действительно так крепка, как утверждал мастер Триммлер. Тем временем с моей собственной головой творилось неладное. То ли от пережитого волнения, то ли от потери крови, в ушах зашумело, а потом мир вокруг словно сделался беззвучным. Перед глазами закружились черные мухи, к тому же сильно затошнило. Я понял, что сейчас свалюсь в обморок, как нервическая дамочка, и стиснул голову руками, насильно возвращая себя в реальность. Потом опустился рядом с гномом, осмотрел ногти Добба. Можно и к гадалке не ходить, волшба. Вокруг нас зазвучали встревоженные голоса, кто-то поднял меня подмышки, и, поддерживая с двух сторон, потащил с площадки. Сзади на плаще несли капрала. Я неосознанно ухватился за рукоять Честного — слава Лугу, он здесь. Щит, похоже, остался на поле боя.
— Спокойно, лейтенант, — проворчал Зарайя, взваливший мою руку себе на плечо. — Цело твое имущество. Вот только сам-то…
— Не пойму, что на Добба нашло, — о, это уже голос Флиннела.
— Да у нас вообще в последнее время странное творится, — спокойно ответил Зарайя.
Меня приволокли к месту привала, и побледневший от страха Дрианн принялся суетиться вокруг, вызывая у меня еще большее головокружение. С трудом сглотнув, я произнес:
— Не мельтеши… лучше найди мой мешок…
Мальчишка куда-то убежал и вскоре вернулся с мешком в руках.
— Дай сюда, — я принялся рыться в многочисленных склянках, выискивая заживляющую мазь.
Маг все же кое-как стянул с меня рубаху и осмотрел плечо.
— Раны глубокие, Рик, крови много вышло. Но кость нигде не задета, по-моему.
Еще нужно будет выпить общеукрепляющего сбора, он придает сил. Добба положили недалеко от меня, он все еще не пришел в чувство. Воины встревоженно переговаривались, и я очень хотел бы знать, кто из них тот урод, который чуть не угробил нас с капралом! «Нет худа без чуда, — мелькнула мысль. — Теперь зато я убедился, что Добб не предатель…» Вдруг сверху раздались крики: кто-то из солдат звал на помощь. Несколько человек кинулись за огромные валуны, среди которых начиналась и терялась где-то в высоте узенькая тропка. Вскоре рядом с Доббом уложили еще одного пострадавшего.
— Да он зверя какого-то вроде увидел, — рассказывал воин, которого, кажется, звали Ласс, — и пошел, говорит, подстрелю его…
Похоже, что солдат сорвался с кручи. Мрак его понес на охоту! Лицо ободрано до мяса, носа почти нет, на его месте торчит стесанный до половины хрящ. Одежда залита кровью. Дрианн ощупал грудь и бока несчастного, озабоченно нахмурился:
— Похоже, ребра сломаны…
Я протянул магу баночку, на дне которой оставались остатки мази.
— На, обработай его раны.
— А вы, Рик?
— Расходуй понемногу, там на двоих должно хватить.
Вспоминая то, что произошло потом, я до сих пор содрогаюсь от брезгливого ужаса, потом испытываю облегчение, а затем приходит жгучий стыд за первые два чувства.
Вспоминая то, что произошло потом, я до сих пор содрогаюсь от брезгливого ужаса, потом испытываю облегчение, а затем приходит жгучий стыд за первые два чувства. Я перед тобой в долгу, парень по имени Вардик. В неоплатном. Клянусь, я не подозревал о таком…
Маг, обмыв лицо солдата, представлявшее собой сплошное кровавое месиво, нанес тонкий слой мази и передал мне банку, в которой оставалось немного густой субстанции. Я уже сунул было туда палец, собираясь натереть зельем плечо, как вдруг Вардик захрипел и выгнулся дугой. Его руки и ноги словно одеревенели, посиневшие ободранные губы раскрылись в судорожной попытке сделать вдох.
— Что с ним? — я позабыл о своих ранах и кинулся на помощь парню.
— Бесполезно, лейтенант, он отходит, — тихо сказал Хамар.