Так или иначе, инцидент был исчерпан. И пока Чокнутый видел одному ему известные сны, Квар производил подсчет сил и выяснение настроений в джунглях.
— Ну что? — Родж терпеливо подождал, пока седая пантера закончит со своими соплеменниками, отдаст приказы и освободится. — Какие новости?
Квар несколько секунд молчал.
— Ты знаешь, дружище. — Он внимательно посмотрел серому страннику в глаза. — Я должен поблагодарить тебя.
— За что? — Последний раз волка благодарила больная лань, которую он повстречал в джунглях и оставил в живых. Только потому, что был сыт.
— Странное дело, дружище. — Пантера улыбнулась, немного сконфуженно и смущаясь. — Я думал, что становлюсь стар. Думал, еще год?другой, если не раньше, и стая отправит меня в темные пещеры, на заслуженный отдых. Но вот я повстречался с тобой, с твоими серыми странниками, ввязался в вашу идиотскую, по правде сказать, затею и чувствую, что снова молодею.
Я чувствую запах большой крови. Знай, серый странник: даже если умрет каждый из нас, даже если смерть уже нашла мою девочку и старую Иризу, знай, я с тобой до конца. Может быть, это моя последняя охота.
Родж коротко кивнул. Он ничего не мог сказать старой пантере. Он и сам видел немало смен года, и слова Квара были понятны ему. Благодарить? Зачем? За то время, которое они пробыли вместе, серый странник и пантера сблизились. И не из?за общего дела. Они ведь и правда — почти старики. И это действительно их последняя охота.
— Ладно, старик. — В знак понимания Родж слегка коснулся шкуры Квара. — Прочь ностальгию. Мы еще слишком молоды, чтобы предаваться грустным мыслям. Что у тебя?
— Пятнадцать сейчас и еще сорок через четыре дня. Большинство — ветераны, и совсем немного тех, кто повзрослел этой весной.
— Неплохо, неплохо. Что слышно в джунглях?
— Джунгли поют.
— Что???
— Ну, это так у нас, у пантер, так говорят, когда кто?то не в себе.
— Странные вы, пантеры. А теперь более подробно и без всяких там…
— Все выглядело примерно так. После известных тебе событий у города в каждом селении, в каждой деревне появились Маленькие Но Злобные Кошки. И, как ты догадываешься, они рассказали о нас массу неприятных вещей. Нет?нет! Чокнутого, с его белой шкурой, они припасли напоследок. Знаешь, что они кричат? Джунгли! Вы слышали новость? Белая пантера сводит с ума тех, кто с ней заговорит. Белая пантера послана Пришельцами, чтобы уничтожить джунгли. Белая пантера то… Белая пантера се…
— А о нас?
— А мы продались темным мыслям и заключили договор с Чокнутой. То есть с белой пантерой. Ты меня понимаешь?
— А как же мутанты?
— О них никто не слышал. Но в том, что пара деревень вырезаны полностью, обвиняют серых странников и нас.
— Пришельцы?
— А вот здесь нечто интересное. Кое?кто в джунглях видел, как в сторону города пролетела странная огромная птица. Черная и шумная. Что бы это значило?
— Дождемся, пока этот бедолага придет в себя. Чокнутый многое знает. Кстати, у меня есть одна мысль. Ты не против, если мы пройдемся вдоль озера?
Квар и Родж, эти два жителя бескрайних джунглей, жители планеты, которая согревалась светом звезды, уходили к озеру. Шли рядом двое непримиримых врагов, которых судьба свела вместе и которые, пересилив природную неприязнь друг к другу, шли теперь рядом по одной тропинке. Может быть, их жизнь катилась к закату. Но идея, что витала в их умах, давала им силы. Идея, которая спасала джунгли. О чем говорили они? Никто не слышал. Но тот, кто мог видеть две темные фигуры, мягко скользящие среди зелени деревьев, мог с уверенностью сказать — сейчас там решается судьба планеты.
Мил проснулся от того, что рядом кто?то сидел и нудно пел. Мил, не открывая глаз, вслушался в слова. Сначала слова, а потом манера исполнения. Последняя оставляла желать лучшего. Одна тягучая, надсадная нота.
— Я сегодня съел один банан. Я сегодня съел два банана. Я сегодня съел три банана…
Когда счет съеденных бананов перевалил за полусотню, Милу надоело слушать, и он открыл глаза. Искусство должно приносить прежде всего радость. А его Мил, слушавший надрывающее душу пение, почему?то не испытывал.
Как и предполагалось, пением развлекался Альвареза. Однако его искусство трудно было назвать чистым. Орангутанг был обложен спелыми бананами, которые и поглощал по мере пения.
— Ты потом животом не будешь маяться?
Сказать, что Альвареза обрадовался, значит сказать неправду. Орангутанг исподлобья взглянул на вставшую белую пантеру, сердито насупил брови и продолжал зудеть.
Мил слегка смешался. Он давно не видел обезьяну и никак не мог понять, чем мог обидеть ее.
Мил слегка смешался. Он давно не видел обезьяну и никак не мог понять, чем мог обидеть ее. Объяснение пришло быстро. Альвареза зло отпихнул бананы, схватил Мила за предполагаемые грудки и заорал, брызжа слюной:
— Ты, белая дефективная пантера! Я всю жизнь мечтал найти такое существо в джунглях, с которым смогу исполнить свое самое заветное желание. И когда казалось, что я нашел его — тебя, тебя, альбинос разнесчастный, ты предал меня. Предал, словно последний продажный шимпанзе!
Мил осторожно оторвал лапы Альварезы от своей шеи. Немного отстранился, чтобы банановые куски не летели прямо в морду, и только тогда поинтересовался: