Глупцы. Какие они глупцы. Мил прикрыл глаза. Он не хотел, чтобы жители увидели в них эту мысль. Мил понимал, что они ничего не смогут сделать. Джунгли — куда ни шло. Может быть, мутанты. Но уничтожить город?
— Что?нибудь известно о Пришельцах?
— Нет. Мы вообще ничего не знаем. Может быть, когда вернутся Альвареза и Бобо…
— А мутант? Вы ни слова не сказали о мутанте? Где он?
Мил даже не ожидал, что его вопрос вызовет такую бурную реакцию со стороны жителей. Они принялись ругаться так, словно в их жизни произошла самая большая несправедливость:
— Этот стервец… этот негодяй… Мы решили оставить его в живых. Он славно сражался там, у города, и мы подумали, что мутант не так уж и плох. А этот негодяй смылся, едва узнал о наших дальнейших планах. И теперь…
Квар мог бы не продолжать. Мил и так все понял. Там, у мутантов, оставались Шейла и Ириза. И теперь им придется несладко.
Мил пристально взглянул на пантеру. Даже сквозь злость он видел, как непривычно напряжен Квар.
— Мы можем что?нибудь сделать?
— Что? — Седая пантера успокоилась так же быстро, как позволила злости взять над собой вверх. — Мутант сбежал неделю назад, и теперь поздно дергаться. Мы переменили место лагеря, вот и все, что мы могли сделать. А сейчас… сейчас мы можем только ждать.
Невеселые новости. Джунгли против них. Пришельцы против них. Мутанты против них. Вся планета против них. И у всех есть козыри. У всех, но только не у восставших жителей. Джунгли многочисленны. У мутантов заложники. А Пришельцы… Мил даже поежился, подумав о Пришельцах. Если в городе сидят не дураки, то они давно уже вызвали поддержку. Директива номер одиннадцать общего свода правил поведения колонизаторов. При любых агрессивных проявлениях, связанных с колонизацией новой планеты, вызываются силы быстрого усмирения. А это несколько космических катеров с вооруженным до зубов десантом. С этими ребятками шутки плохи. Они и не такие жизнерадостные планеты к рукам прибирали. Псы.
— Ты бы дырки свои зализал, — буднично посоветовал Квар, словно и не было только что разговора о Шейле и Иризе.
Мил скривил морду, что в его понимании говорило о том, что он принял совет.
Сутки пролетели незаметно. Под вечер Родж ушел на старое место сбора и вернулся только утром. Ни Альварезы со своим племенем. Ни Бобо с медведями.
— Нет никого, — буркнул он и тут же заснул, завалившись в густую траву трилистника.
— Нет никого, — буркнул он и тут же заснул, завалившись в густую траву трилистника.
Квар в это время старательно выковыривал засохшие сгустки крови из шерсти Мила.
— Негоже по джунглям прыгать пятнистым, словно попугай. Белый — куда ни шло. А пятнистый…
— А они от нас не отрекутся?
Вопрос Чокнутого не был для пантеры неожиданным. Он и сам иногда раздумывал над этим, размышляя о племени медведей и орангутангов. Но после долгих размышлений пришел к выводу, что и племя Альварезы, и племя медведей надежны. А посему отвечать на вопрос Чокнутого не счел нужным.
Мил и не настаивал на ответе. За то короткое время, которое он пожил в джунглях, Мил понял, что предательство несвойственно жителям. Если друг, то до конца. Если враг, то… тоже до самой последней капли крови.
— Эх, напиться бы сейчас, — мечтательно произнес он, параллельно разминая ту часть тела, которая ранее носила имя задницы, а теперь черт знает какое имя.
— Напиться?
В течение пяти минут Мил старательно объяснял, что такое «напиться» и как это иногда бывает здорово.
— Особенно после драки или ранения, — закончил он, с сожалением глядя на старую пантеру, которая в своей жизни ни разу не испытывала этого неповторимого чувства.
— Да без проблем, — ответил неожиданно Квар и махнул мордой в сторону близлежащего кустарника. — Видишь ягоды? Да не те, что красные. Зеленые, гроздьями висят. Пару веток объешь — и в норме. Только смотри не переусердствуй.
Мил не поверил. Он ни разу не видел, чтобы кто?то в джунглях ел эти ягоды. Но если старый Квар говорит, почему бы не попробовать. Он несколько неуклюже пригнул ветку к земле и, неудобно загибая голову, принялся объедать ягоды. На вкус они напоминали туалетную бумагу.
Через полчаса, когда стая пантер, уставшая от долгой дороги, вышла на поляну, ее глазам представилась необычная картина.
Взмыленный Квар и ругающийся во весь лексикон Родж безуспешно носились по кустам за странно вихляющейся белой пантерой, которая истошными воплями сотрясала всю округу. Крик души альбиноса сводился к следующему:
— Я им все глаза, засранцам, повыцарапаю! Не держите меня, родственников ваших!.. Свободу не заставите молчать! Смерть предателям джунглей!
Все эти возгласы перемежались отборным межгалактическим матом. Изредка песнями. Похабными и вполне патриотическими.
С помощью подоспевших пантер Чокнутого быстро окружили, повалили на траву и кое?как связали лапы лианами. А так как он продолжал, уже будучи связанным, глупо хихикать и произносить непристойности в адрес отдельных жителей джунглей, ему пришлось забить пасть плодом кокура. После чего Чокнутый успокоился и сладко захрапел. На что некоторые не избалованные храпом пантеры сказали, что уж лучше бы орал похабные песни. Все веселей.