Более подробную информацию дал Бобо, который затормозил четырьмя конечностями рядом с Милом:
— Это, что ли? Не бери в голову. Они в голодные времена не то что пищей — самками делятся. Эффект выживания. Сам понимать должен. А теперь и решай, как у них складываются отношения. Но ты лучше туда посмотри.
Мил обратил свой взор в ту сторону, куда показывал медведь.
Прямо на них, сметая все на своем пути, подминая тела своих и чужих, перла тяжелая вражеская кавалерия с широкими оттопыренными ушами. И не беда, что она была в единственном числе. Урон, который наносил длинноносый житель, мог сравниться только с зимним ураганом. Те смельчаки, которые рискнули встать на его пути, давно были мертвы.
— Черт! — Мил закусил нижнюю губу. Он как?то не подумал об убойной силе этого, по всей видимости, дикого слона. И, судя по общей картине, перевес потихоньку переходил на сторону Проклятых.
— Надо отступать, — нервно вздрагивая, сказал Бобо. Надо. Но тогда все будет проиграно. Стоить только чуть дрогнуть, чуть попятиться назад, и то легкое, неуловимое чувство удачи отвернется от них навсегда.
— Где серые странники?
— Да какие странники против такой махины, — отмахнулся медведь. — Да они уже и так давно схлестнулись. Вон там, видишь, туча пыли? Так это они. Ну не выдержали. А ты сам бы стал ждать приказа? То?то же. Родж правильно поступил. Рыси сами хотели нас с флангов обойти, тут их страннички и перехватили. У них к Маленьким Но Дерьмовым Кошкам свои счеты. За прошлое. Пущай разбираются. Так что начет лопоухого? А, Чокнутый?
Думай, Мил, думай. На то ты и человек, хоть и бывший, чтобы думать. Находить выход из кризисных ситуаций. Еще немного — и жители дрогнут. Дрогнут и побегут. И тогда конец. Не помогут ни призывы, ни белая шкура. Бросить всех на эту тумбу? Это сколько новых смертей. И в этих смертях будет виноват он, Мил. Потому, что не продумал и не предугадал.
— А глаза мы ему выцарапать можем? — спросил он у Бобо. Просто так спросил. Без всякой надежды. Медведи этого не сделают. Не достанут. Орангутанги слишком заняты своими разборками. От пантер и мутантов проку мало. Больше умрет, чем хоть на пару шагов приблизятся.
Бобо не отвечал, тупо вглядываясь в одну точку.
— Или испугать его? — не унимался Мил, все более распыляясь, видя, как один за другим жители погибают под тумбами лопоухого.
— Испугать? — эхом отозвался пещерный медведь, но глаз от чего?то интересного не отвел.
— Ну да. — Ну почему медведи такие тугодумы? — Чего боятся слоны? Чего может бояться вислоухий?
— Они могут бояться только одного. — Голос Бобо упал до самой низкой отметки. Милу пришлось напрячься, чтобы расслышать все слова пещерника. — А вернее — кого.
— Мышей! — Хорошо, когда хорошие мысли приходят одновременно к двум умным жителям.
— Мышей! — Хорошо, когда хорошие мысли приходят одновременно к двум умным жителям. Жаль только, что эти мысли такие несбыточные.
— Мыши, мыши, мыши! Да нет у нас мышей! — Мил готов был плакать от бессилия.
— Мышей нет, — как?то уж слишком радостно сообщил Бобо, расплываясь в довольной улыбке. — А вот в единственном числе — это можно.
Смутная, совсем слабая догадка промелькнула в голове у Мила. Боясь спугнуть ее, он медленно стал поворачивать морду в сторону звезды, дающей планете тепло и свет. Как раз в ту сторону, куда так настойчиво был устремлен взгляд Бобо.
— Матерь пантерья! — только и смог вымолвить он.
Тяжело переваливаясь из стороны в сторону, с легким хрустом валя вековые деревья, словно однодневную траву, загораживая собой весь горизонт, через джунгли шла Мышь. Та самая, которая до этого спокойно жила в могилах и была их Хранительницей.
Остановившись на краю пустоши, махнув хвостом, смяв по ходу дела близлежащую растительность, Мышь хрюкнула и обвела долгим взглядом поле боя.
Необычный звук, этот самый хрюк, был мгновенно услышан и над черным пепелищем пронесся всеобщий крик изумления. А потом наступила тишина.
Мышь подняла правую лапу, вытерла нос и двинулась прямиком к белой пантере.
За то время, которое Мил не имел удовольствия видеть это, несомненно, величественное чудо джунглей, Мышь заметно прибавила в росте. Но с такой же пропорциональностью похудела. В джунглях достаточно тяжело найти столько жертв, а питаться травой гордость не позволяет. Да и где настричь столько травы?
— Привет, белобрысый! — Мышь опустилась перед распахнувшим пасть Милом на задние лапы, отчего стала казаться еще больше.
Милу пришлось задрать морду высоко в небо, даже захрустели шейные позвонки. Но перед этим он унял дрожь, которая предательски выдавала его состояние.
— Привет, давно не виделись, — проглотить тугой комок в горле, прежде чем продолжать, — какими судьбами в наши края?
— Занесла судьбинушка, — грустно прокомментировала Мышь свое нынешнее положение. — А у вас здесь что? Аль праздник какой?
Говорливая, зараза.
— Да так, — уклонился от прямого ответа Мил. — Разборка небольшая.
— Вижу, что не праздник урожая.
Больше всего Мил не хотел, чтобы эта здоровенная мышь вспомнила, как над ней грубо измывались, заставляя быть скаковой лошадью. Все что угодно, только не это.