— Нападать со спины? — Родж скорчил недовольную мину.
Альвареза хмыкнул. Уж если в джунглях и есть мастера засад и нападений внаглую, то это серые странники.
— Не со спины, а с тыла, — поправил Мил. — Разные вещи, не путай. Так. Кажется, все. А теперь вопросы, если они имеются после столь тщательного разжевывания предстоящей операции.
Окончательное разжевывание продолжалось до глубокой ночи. Мил даже и не подозревал, что его элементарный план будет оценен как гениально разработанное тактическое сражение. А все гениальные тактические сражения, по мнению жителей, требуют столь же гениального втолковывания и разъяснения.
Когда Мил наконец улегся, чтобы хоть немного вздремнуть, в его голову пришла совершенно неподходящая мысль. Жаль, что сегодня его не видела Шейла. Она гордилась бы белой пантерой.
Мил проснулся рано. Да и спал ли он? Какая?то мешанина из сна, разбавленного волнением и отрывками из прошлой жизни. Так часто происходило раньше. Перед серьезной операцией Мил?полицейский никогда не мог спокойно спать. Что?то мешало. Может быть, простое человеческое волнение. Но обычно после такой вот бессонной ночи Мил успокаивался и дальше, в течение всей операции, чувствовал себя превосходно.
Но что?то повернулось не так. Какой?то неизвестный рычажок встал не на свое место, испортив, сбив обычный ритм.
Мил лежал, прикрыв глаза, вслушиваясь в звуки, долетавшие из лагеря, и удивлялся самому себе. Он понимал — то, что он сделает сегодня, противоестественно. Противоестественно для человека, который за всю жизнь не пролил ни одной невинной капли крови. Человека ли, зверя… Он всегда сражался за справедливость, таким уж его воспитали. А сегодня, в предстоящем сражении, прольется много крови. И разве жители, хоть с той, хоть с этой стороны, не живые существа? И разве не будет виноват он, Мил, в том, что их кровь обагрит зеленую траву и смешается с землей джунглей?
Может быть, действительно все беды в джунглях не из?за Проклятого народа и Маленьких Но Злобных Кошек, а из?за него, белой пантеры? Ведь жили джунгли до этого в мире и согласии столько лет?! И вот пришел он.
Со своими причудами и грехами. И теперь за эти самые причуды и грехи должны отвечать другие…
Но Мил не слишком переживал по поводу беспокойной совести. По своему опыту он знал, что, как только над джунглями взойдет звезда, дающая планете тепло и свет, ночные угрызения совести растают утренним туманом. Так всегда происходит, когда человек не может, в сущности, объяснить, для чего он призван в этот мир.
Мил встал, легко встряхнулся и, осторожно переставляя лапы, двинулся к выходу из норы, которую ему специально выделили. А раз руководству полагаются отдельные апартаменты, то отказываться от них и не стоит. Хотя Мил предпочел спать на открытом воздухе. Но разве жителей переубедишь? Теория безопасности так проела им мозги.
Как и предполагал Мил, лагерь и не думал спать. Тихо бурлил, клокотал, словно проснулись в нем старые, древние инстинкты ночной охоты. Жители, сбившись кучками, обсуждали предстоящее сражение. А звезды молча слушали их, удивляясь, как можно жить так, в постоянном движении и беспокойстве…
— Вас ищут, сэр! — Вышколенный серый странник из молодых окликнул Мила и указал в сторону пустоши. — Меня просили передать вам, сэр, что доставили языка.
Хорошая новость. Если есть язык, значит, есть и вражеский отряд. Значит, не зря они стремились именно к этому месту.
Мил, отвечая на приветствия жителей короткими порыкиваниями, устремился к тому месту, где располагалась основная ставка. Поближе к пустоши. Но не успел. Уже издалека он услышал сдавленный хрип Альварезы, который выбивал признания из пленного. А зная характер орангутанга, можно было однозначно предположить, что «язык» находится в беде. Так оно и было.
— Говори, вражина, покудова шею не свернул. — Альвареза тяжелой глыбой нависал над растерянным мутантом. Его лапы, способные раздавить без особого усилия кокосовый орех, мертвой хваткой вцепились в горло пленного, не давая тому не то что сказать, но и продохнуть.
Мил хотел гаркнуть что?нибудь типа «прекратить безобразие!», но только поинтересовался:
— Ну и как?
— А никак. — Альвареза отцепился от бедного мутанта и, словно в оправдание, показал раскрытые ладони. — Ничего не могу сделать. Вон и Родж подтвердит.
Находящийся здесь же серый странник согласно кивнул. Ничего не может сделать.
— Он язык проглотил, — пояснил после кивка волк.
— Как это? — Мил заинтересованно перевел взгляд на связанного тонкими лианами мутанта.
— А так, — вздохнул Альвареза. — Я ему по морде раза два съездил, а он, значит, язык и проглотил. Да ты не волнуйся. Мутанты, они такой народ паршивый, живучие до невозможности. Отрастет дня через три.
— А на пальцах? — Мил попытался отобразить что?нибудь на неприспособленных лапах, ничего не вышло, и он решил бросить это неблагодарное занятие. Да и вряд ли Проклятые владеют языком пальцев и лап.
— А с ним что делать? — растерянно спросил Альвареза, заметив, что Чокнутый потерял интерес к пленнику и собирается уходить.
— С ним? — Мил остановился и внимательно посмотрел на Проклятого.