Бертрам Дьюдени, автор «Хроник», полагал, что число землеподобных планет не слишком велико — от одной до десяти на каждый миллион звездных систем, обладающих спутниками (в примечаниях говорилось, что эта статистика вытекает из исследований, проведенных с помощью трансгрессора).
Бертрам Дьюдени, автор «Хроник», полагал, что число землеподобных планет не слишком велико — от одной до десяти на каждый миллион звездных систем, обладающих спутниками (в примечаниях говорилось, что эта статистика вытекает из исследований, проведенных с помощью трансгрессора). Тем не менее, если даже исходить из самых пессимистичных оценок, таких миров в Галактике было порядка двадцати тысяч. Сама собой напрашивалась гипотеза, что по своим физико-химическим свойствам и способности поддерживать жизнь они распределены по нормальному закону и, таким образом, немного отличаются от Земли в лучшую либо худшую сторону. Но тот же закон нормального распределения предсказывал, что отыщется сравнительно небольшое число планет, которые, при общей их землеподобности, должны быть много лучше или много хуже Земли. «Если угодно, это математическое доказательство существования рая и ада, — писал Дьюдени, — а мы, конечно, в Эпоху Разъединения искали рай. И рай был найден — причем не в единственном числе! Мы знаем сейчас около полусотни таких благоприятных планет, причем двадцать шесть из них, заселенных во второй половине двадцать первого столетия, упоминаются в классификации ООН как Большая Десятка и Независимые Миры. Таким образом…»
Ричард снова отхлебнул из бутылки. Жгучий напиток опалил гортань, прокатился по пищеводу, а через пару секунд в желудке запылал пожар. Пойло, выданное за казенный счет, было дешевым, резким и крепким; гнали его в Мичигане, и потому называлось оно «Пять Великих Озер».
Зажмурив глаза, Ричард подумал, что с одним озером он бы справился, но пять — это уже многовато. Как бы не потонуть! Душу Ричарда терзали воспоминания о тех спокойных временах, когда Чочинга подвешивал его к древесной ветви и гонял по раскаленным угольям, а Ниссет и Най, жены Наставника, поили кобыльим молоком, смешанным с птичьими яйцами. Тот еще был коктейль! Но мичиганское зелье казалось Ричарду еще омерзительней.
Он обреченно вздохнул и перешел к очередному разделу, где говорилось о Пандусе и проблемах межзвездной транспортировки.
Теория трансгрессии или мгновенных пространственных перемещений; практическим следствием коей явился Пандус, была разработана в двадцать первом веке Сергеем Невлюдовым, петербургским физиком, не проявлявшим прежде никаких признаков гениальности. Его ранние работы не сохранились, но бытовало мнение, что он занимался компьютерным моделированием молекулярных структур и их классификацией — то есть вещами, столь же далекими от теории единого поля и геометрии пространства, как холодильник от ядерного реактора. Однако он каким-то чудом изобрел трансгрессор, создав необходимую теорию, исполнив все сложнейшие расчеты и доведя их до практической конструкции. Результат в 2004 году был передан через компьютерную сеть в сотни научных центров, и это неоспоримо доказывало, что Невлюдов считал свое открытие принадлежащим всему человечеству, а не одной лишь России. Затем он исчез, оставив весь научный мир в недоумении и потрясении. Какие духи, джинны или космические пришельцы одарили его идеей Пандуса, являлось тайной за семью печатями на протяжении последних четырех столетий.
Специалисты, техники, историки и политики, считали Пандус самым значительным достижением человеческой цивилизации. Суть теории Невлюдова заключалась в развитии представлений об истинной геометрии пространства, основы которой были заложены еще Лобачевским, Риманом, Минковским и Эйнштейном. Он доказал — разумеется, математически, — что при определенных условиях две геометрические точки могут быть совмещены; расстояние между ними как бы исчезает, и любой объект, будь то живое существо или бездушная каменная глыба, можно перенести из пункта А в пункт Б мгновенно, затратив некую энергию на сам процесс совмещения.
Дистанция переноса была неограниченна, но при небольших расстояниях, до сотен тысяч километров, трансгрессорный переход оказывался экономически невыгодным и неспособным конкурировать с такими транспортными средствами, как самолет, монорельс или глайдер-электромобиль на воздушной подушке. Зато что касается звезд…
Ричард пропустил пару страниц с критикой неверных представлений о Пандусе, бытовавших среди неспециалистов. Все это он знал: что Пандус не имеет ни малейшего отношения к телепортации и телекинезу и что человека, шагнувшего в его устье, вовсе не разбирают по винтикам на этой стороне и не собирают на т о и. Дело было сложней и заключалось в определенном искривлении пространства сильным электромагнитным полем, причем весь процесс распадался на две стадии: первую, поисковую, когда поле вытягивалось длинным щупом или тоннелем, позволявшим обнаружить тяготеющую массу; и вторую, когда подобный трубе коридор мгновенно охлопывался, соединяя стартовую и финишную точки. Затем — единственный шаг, и вы в неведомых мирах!