Николай Москвин, российский резидент ЦРУ, был немолодым густобровым и полноватым, с обвисшими щеками и крепкой квадратной челюстью. Такое обличье являлось традиционным для российских политиков и генералов во все эпохи и при любых общественных системах. И. хоть теперь Россия была страной демократической, русские по-прежнему желали видеть на высших постах не женщин, а мужчин, не Молодых, а старых, не худощавых и обаятельных, а внушительно полных и мрачных. Этот национальный обычай соблюдался даже в российском филиале ЦРУ, которым руководил Москвин. Что до Конопченко, украинского эмиссара, то он казался слегка расплывшимся изданием коллеги из России и глядел еще более мрачно, сосредоточенно и серьезно.
Побарабанив пальцами по краю стола, Москвин спросил:
— Мы можем ознакомиться подробней с деталями этого рейда? Какой объект был выбран, как сформулировано задание, кто исполнитель и каковы результаты?
Директор кивнул.
— Разумеется, Николае. Исполнитель — пятьдесят четвертый, объектом выбрана Сайдара, в предписании — четыре позиции, выполнены все. С подробностями вас ознакомит Хелли. Когда мы закончим с основными вопросами.
— Пятьдесят четвертый — Тень Ветра? Кажется, американец? — поинтересовался Конопченко, оглаживая усы. — Почему был выбран именно он? На мой взгляд, Казак ничем не хуже.
— Как и наш претендент, — хмуро добавил Москвин.
— Потому, что этот вопрос находится в моей компетенции, — сухо напомнил Директор. — Первую стадию проекта осуществляет главная штаб-квартира.
— Но не вторую! — Москвин поднял палец. — Все, что касается Старой Земли, мы решаем коллегиально!
— По этому поводу вы и вызваны. Вы, Николас, и коллега Конопченко. — Фамилию украинского эмиссара Директор произнес чуть ли не по слогам — славянские фамилии давались ему тяжелей имен, которые почти всегда можно было переиначить на привычный лад. Он повернулся к Леди Дот:
— Ориентировку, Хелли.
Тонкие губы женщины шевельнулись.
— Мы располагаем сейчас тремя подготовленными агентами экстра-класса. Я имею в виду — специально подготовлен ными для предстоящей операции…
— Простите, — Москвин тяжело шевельнулся в кресле, — их, если не ошибаюсь, было четверо?
— Да. Было четверо. Хромой Конь погиб. На Сицилии-2. — Леди Дот говорила отрывистыми фразами, словно нажимая спуск «амиго». Закончив, она вопросительно взглянула на Директора. Тот кивнул. — Итак, трое. Андрей Божко, кличка Казак, Анвер Ходжаев, кличка Карабаш, Ричард Саймон, кличка Тень Ветра. Имеется еще две группы — на стадии обучения. Они пока что для нас бесполезны.
Выбирать придется из трех имеющихся кандидатов.
— Все-таки я этого не понимаю, — заявил Конопченко. — В нашей системе — сотни отличных агентов с великолепным послужным списком. Преданные, опытные люди… Почему мы должны выбирать из трех? Почему не из трехсот?
— У этих парней есть необходимые физические данные, — пояснил Директор. — Очень сильны, выносливы и обладают еще одним качеством… — Он возвел глаза к потолку и усмехнулся. — Я бы назвал его жизнестойкостью… да, способностью выживать в самых экстремальных ситуациях. К тому же переход с помощью установки ИТ, как и предполагалось, сопряжен с чудовищными нагрузками. Те триста преданных и опытных, которых вы упомянули, — теперь глаза Директора Уставились на Конопченко, — имеют шанс превратиться в триста свежих трупов.
— Я считаю, у нас вполне достаточно претендентов, — сказал Москвин, воинственно выпятив челюсть. — Их даже слишком много. По сути дела, рассматривать надо лишь двоих — Ходжаева и этого Божко. Иные варианты исключены.
— Вы слишком категоричны, Николае. — На морщинистом лице Директора отразилось неодобрение.
— Отчего же? Вопрос о проникновении на Землю — проблема политическая.
Прежде всего — политическая! И вы понимаете это не хуже меня, Свен. Как принято считать, источником всех неприятностей — я говорю о блокировке Пандуса — явился Русско-украинский конфликт… — глаза Москвина скользнули по лицу Конопченко, — конфликт, возникший в Эпоху Исхода из-за Донецка, Харьковской области, Одессы и крымских городов. Они так и не были эвакуированы, а Земля внезапно превратилась в Закрытый Мир, где, по нашим предположениям, доминируют либо русские, либо украинцы — смотря кто одержал верх в перечисленных мной регионах. Вся остальная планета, не считая пустынь, джунглей и тундры, — руины и кратеры, кратеры и руины… На фоне этого разора потенциал нескольких городов, сохранивших промышленность и население, обеспечивает всемирную гегемонию… Либо русских, либо украинцев! И разбираться с этим делом обязаны наши посланцы.
— Карабаш — не русский, — проскрипел Конопченко. — Карабаш — татарин.
— Карабаш — татарин.
— Из российского города Астрахань, — возразил Москвин. — Русским языком он владеет лучше, чем татарским. Еще — английским и немецким.
— Украинского зато не знает, — буркнул Конопченко. — А немецкий и английский там ни к чему. Разве что аукаться в кратерах.
— Не так сложно выучить украинский…
— А зачем? Андрей Божко говорит на обоих языках.
И внешность у него подходящая, славянская. Значит, смотря по ситуации, он может сыграть роль украинца или русского. А Карабаш — чужак! Его в том же Харькове пустят в распыл на первом углу… не говоря уж об Одессе…