Эмир поджидал его на вершине башни, царившей над дворцом. Отсюда открывался вид на все четыре стороны света: на западе лежала Басра, а за нею — море, юг и север тонули в садах, а на востоке, позади зеленых рощ, лугов и холмов, простиралась пустыня. Разглядеть ее с башни было невозможно, но небосвод в той стороне казался не голубым, а желтоватым, будто тысячи лиг песка отразились в небесном зеркале, окрасив его цветом барханов и верблюжьей шерсти. Эмир, стоявший перед восточным окном, сделал Саймону знак приблизиться.
— Не правда ли, прекрасно, сын мой? — Он вытянул руку, словно желая погладить гребни холмов, увенчанных скалами. — Если верить книгам и старым фильмам, на Земле было хуже… намного хуже… Хотя и здесь не текут реки шербета и не гуляют поджаристые барашки. Аллах устроил человека так, что ему не сбежать от себя самого, и куда бы он ни явился, он приносит с собой раздоры и споры, страх и ненависть, свою гордыню и свое нечестивое самомнение… Все, что есть в реальности, и есть в сказках — ведь сказки всего лишь отражают случившееся на самом деле. — Эмир помолчал, хмуря брови, и добавил:
— Предкам моим это было понятно, Ришад. И, добравшись сюда, они пожелали написать свою собственную сказку. Ты спросишь, почему? Видишь ли, сын мой, у сказки только одно преимущество перед реальностью — счастливый конец. Даже если речь идет о смерти… Как говорится в сказках, вкушали они покой, счастье и радость, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний, опустошающая дворцы и населяющая могилы…
— Сказка — это Счастливая Аравия? — спросил Саймон после долгой паузы.
Эмир кивнул.
— Да, Ришад. Видишь ли, есть Аллах Акбар, есть мир арабов, есть просто Аравия и Аравия Саудовская — и есть Аравия Счастливая. Страна Харуна ар-Рашида, Ала ад-Дина, Синдбада, Маруфа-башмачника и прекрасной принцессы Будур…
— И Али-Бабы?… — произнес Саймон с вопросительной интонацией.
Абдаллах усмехнулся.
— О! В отличие от моих племянников, ты сразу понимаешь суть вопроса!
— Похоже, амир ал-муминин, ты не слишком благоволишь своим племянникам?
— Тот, кому я благоволю, сейчас не здесь. Хвала Аллаху, у меня множество братьев и сестер, а племянников еще больше… Есть из кого выбирать… — Эмир положил руку на плечо Саймона, стиснув его крепкими пальцами.
— Но хватит о племянниках! Я надеюсь, что ночь у тебя была приятной? Ты согрелся и пришел в доброе расположение духа?
— Я даже вспотел, — признался Саймон.
— Вот и прекрасно! Значит, ты готов созерцать мои сокровища?
— Готов, амир ал-муминин.
— Тогда скажи, что ты там видишь? — Абдаллах снова простер руку, показывая на восток.
— Рощи… сады… холмы… скалы… — Саймон прищурился: солнце било ему в глаза. — Очень живописные скалы! Особенно те, в половине лиги от города… Напоминают разрушенный замок…
Эмир кивнул.
— Так и было задумано предком моим Касимом. Скалы установили в ту давнюю эпоху, когда создавался Аллах Акбар, но под ними, в холме, есть пещера — естественная пещера, в которой поместился бы весь мой дворец. Правда, пришлось ее дооборудовать…
Он снова смолк, и Саймон, выждав приличное время, поинтересовался:
— В этой пещере — твоя коллекция, амир ал-муминин?
— Не совсем моя, Ришад, ибо начало ей положил отец Ка-сима, почтенный Сирадж ибн-Мусафар ат-Навфали. Но кое-что добавлено мною… кое-что… я тебе покажу, Ришад. — Абдаллах не без гордости улыбнулся. — Знай, сын мой, что я — лишь временный владелец пещеры; настанет час, и я передам все накопленное своему наследнику. Но есть у нее и постоянный хозяин… Личность отчасти мифическая, зато известная многим… и правоверным, и христианам, и тем, чьи души отрицают Всевышнего… — Он искоса взглянул на Саймона и Добавил:
— Ты верно догадался. Мы называем ее пещерой Али-Бабы.
Саймон еще раз оглядел утесы, похожие на развалины старинной крепости. Насколько ему помнилось, Али-Баба жил Не в Басре, а в Персии, где-то в Хорасане, но такие мелочи, вероятно, эмиров ад-Дин не смущали. Скалистый холм был Довольно высок и окружен стеною зелени, смыкавшейся с дворцовым парком; никакие дороги и тропинки к нему не вели. Может, в пещеру Али-Бабы полагалось добираться на волшебном ковре-самолете?…
— Мы полетим туда? — Саймон кивнул в сторону руин.
— Нет, пойдем. В пещеру можно попасть только из подземелья этой башни.
Конечно, зная нужное слово… — эмир подмигнул Саймону. — Кажется, сезам, сын мой?
Они направились к лифту и спустились в подземелье. Там была оборудована кордегардия: десятка четыре стражей развлекались, но не игрой в кости или нарды, а голливудскими боевиками. Двое сидели у компьютера в контактных шлемах — то ли блуждая в лабиринте, то ли спасая прекрасных принцесс, то ли сражаясь с космическими чудищами.
При виде эмира воины вскочили, но Абдаллах небрежно кивнул им и повлек Саймона дальше, в широкий проход, кончавшийся массивной дверью с компьютерными замками. Тут, с лукавством поглядев на гостя, он стал набирать кодовую комбинацию и возился с ней довольно долго; Саймон прикинул, что за это время ему удалось бы взломать все замки.
Наконец дверь раскрылась. Они вошли в тоннель с округлым потолком, выложенный плитками сероватого песчаника и освещенный лампами, стилизованными под факелы. Этот коридор уходил вниз, извиваясь, как ползущая змея; кое-где облицовке придали форму естественных каменных глыб, трещиноватых, ребристых, источенных влагой и будто бы даже закопченных. Но это был камуфляж: тоннель оказался сухим, а воздух в нем — свежим. Вероятно, тут была хорошая вентиляция и стояли кондиционеры.
Но это был камуфляж: тоннель оказался сухим, а воздух в нем — свежим. Вероятно, тут была хорошая вентиляция и стояли кондиционеры.
— Над нами слой почвы, песок и скала, — нарушил молчание эмир. — Семь метров гранита, сын мой. Очень надежная кровля!