— Они умерли? — уточнила Фиона, серьезно и сосредоточенно глядя на гувернантку. В зареве свечей лицо девочки лучилось мягким светом.
— Боюсь, что да, умерли. Очень многие. По правде говоря, почти все.
— Но если они были такими хорошими, почему же им пришлось умереть?
— Не знаю, милая. И никто не знает.
— Равно как и никому доподлинно не известно, что именно произошло при разъединении, — продолжил мистер Киббл — Некоторые считают, что с неба упал огненный шар — метеор или комета, а другие ссылаются на извержение вулкана. Возможно, и то и другое — правда; с уверенностью ничего сказать нельзя. Но что бы уж ни послужило тому причиной, небо заволокли клубы дыма, стало темно, и мгла не развеивалась долгие месяцы. Затем с севера наползли ледяные глыбы, и мир замерз.
— Я видела Англию в моем географическом атласе, — проговорила Фиона. — Это остров, правда ведь, и до него очень далеко?
— Да, бесконечно далеко. Нужно пересечь огромный континент и огромный океан.
— И Европу я тоже видела. Франция ведь там?
— Да, Франция там. Или, точнее, была там.
— А дым и тьма дошли до Солтхеда? Здесь люди тоже умирали?
— Очень немного, — отвечал секретарь. — Нам удивительно повезло: бедствие нас почти не затронуло, так что люди продолжали жить, как жили. Но к тому времени корабли перестали прибывать к здешним берегам, и некому было доставить вести о большом мире. Все сношения с Англией прекратились. Отныне никто из тех, кто отплывал в Англию, не возвращался. Собственно говоря, никому не известно, существует ли еще Англия, или любая другая страна, если на то пошло. Никто не знает, что погибло, а что осталось — если осталось хоть что?нибудь. Никто больше туда не плавает, и оттуда никто с тех пор не приезжал.
— Может, про нас забыли, — предположила Фиона.
Мистер Киббл удрученно покачал головой.
— К сожалению, я не верю, что там есть кому забывать. Все, что нам доподлинно известно, сводится к следующему: здесь, в Солтхеде, и к северу от Саксбриджа, и на восток до Ричфорда, и к югу до островов в проливе люди выжили.
— Понятно, — протянула Фиона, молча осмысливая услышанное и рассеянно теребя остатки сервелата.
— Понятно, — протянула Фиона, молча осмысливая услышанное и рассеянно теребя остатки сервелата. — Это все очень грустно.
Разговор угас сам собой. Лаура, вознамерившись рассеять мрачную атмосферу, глянула на свою подопечную.
— Фиона, милая, ты не поможешь мне принести из кухни чудесный десерт, что состряпала миссис Минидью?
Девочка мгновенно просияла.
— Ох да, конечно, мисс Дейл, с удовольствием!
— Тогда пошли.
Вскоре они возвратились: Фиона несла огромное блюдо с засахаренными сливами, Лаура — поднос с миндальной карамелью, а миссис Минидью — чайник с ромашковым чаем.
— Сдается мне, роскошнее трапезы этот дом не знал, — проговорил профессор, отведав вновь принесенных кулинарных изысков. — Миссис Минидью, мисс Дейл — вы сегодня превзошли самих себя. Вы… вы… вы совершенно неутомимы!
— Все изумительно вкусно, — вторил мистер Киббл, энергично кивая.
В этот самый момент комнату огласили жалобные вопли мистера Плюшкина Джема: кот, спрыгнув с кресла, устроился у ног профессора и теперь выжидательно поглядывал вверх.
— Никак, попрошайничаете, юноша? — укорил профессор кота. — Где же ваши хорошие манеры?
Десерт и впрямь оказался восхитителен. В результате разговор оживился, время летело незаметно. Наконец со стола убрали тарелки и сняли скатерть. Джентльмены удалились в гостиную; профессор курил трубку, задумчиво глядя в огонь, а мистер Киббл допивал ромашковый чай.
Спустя некоторое время в гостиную заглянула весьма удрученная Фиона — пожелать всем спокойной ночи. Профессор обнял девочку и поцеловал ее в лоб. Мистер Киббл потряс крохотную ладошку с застенчивой церемонностью человека, к детям непривычного. Девочка удалилась вместе с мисс Дейл, что дожидалась ее под аркой в холле.
Тем временем миссис Минидью покончила с кухонными хлопотами, и профессор счел уместным предложить партию в вист, на что и домоправительница, и мистер Киббл готовностью откликнулись. Как только возвратилась Лаура и, в свою очередь, поддержала эту мысль, участники полились на две команды, и игра началась. Миссис Минидью, считавшаяся весьма и весьма осмотрительным игроком, как и следовало ожидать, выбрала в партнеры мисс Дейл, предоставив мистера Киббла и профессора самим себе.
Карты порхали над столом вот уже примерно с полчаса, когда отрадное потрескивание огня в очаге было заглушено отчаянным криком, конским ржанием и прочими тревожными звуками, донесшимися со стороны конюшни.
Профессор и мистер Киббл как по команде вскочили на ноги и ринулись к черному ходу.
— Господи милосердный, что происходит? — воскликнула миссис Минидью.
Профессор схватил шляпу и выбежал в ночь; секретарь следовал за ним по пятам. Они проворно спустились по задней лестнице и, шлепая по воде, пересекли двор.
Вспышка света высветила фигуру Тома Спайка: он выскочил из конюшни, сжимая в руке шипящий факел, и на лице его отражался неописуемый ужас.
Глава VII
Ночная прогулка
Шелест ветра в кронах, точно шорох кожистых крыльев, непрекращающийся шум дождя, раскаты грома в холодном черном небе, дымящийся факел в руках у Тома Спайка, освещающий темноту под свесами крыши, — вот что видели и слышали профессор и мистер Киббл, бегом пересекая двор.