— Мастодонтов почти невозможно вывести из равновесия, — проговорил мистер Хикс, замечая, что его собственная лошадь тоже не на шутку встревожена. — Что ж их так переполошило?
Ни он, ни его седоватый спутник не могли предложить разгадки, разве что…
— Ты ведь знаешь про эту штуковину в Солтхеде? — осведомился Билли, по?прежнему сосредоточенно озирая окрестности.
— Какую еще штуковину?
— Да про матроса. Помнишь, мы его видели: отплясывал себе, как безумный, посреди улицы. Ему еще Бейлльол кулаком погрозил.
— Ага, было дело.
— А когда тот тип, которого принесли в «Синий пеликан» — ну, торговец кошачьим кормом, — пришел в себя, он рассказал, будто слышал в глухой ночи «надменный смех» — как раз перед тем, как столкнулся с матросом. А смех, дескать, раздавался из тумана, точно зов из бездны ада. Можно подумать, это сам дьявол! А ведь были и другие, что не спали в этот час и тоже слышали хохот.
— Да, припоминаю, — отозвался мистер Хикс, ежась при одной мысли о госте из инфернальных пределов. — Так, пустая болтовня. О чем только люди не судачат!
— А как насчет того, что в городе видели тераторнов? Тераторны в Солтхеде!.. Кто, как не они, за всем этим стоит.
. Кто, как не они, за всем этим стоит. Зло подает голос, вот что.
— Никаких голосов, — запротестовал Самсон в тщетной попытке опровергнуть собственные ощущения, — а чувствовал он примерно то же, что и Билли. В конце концов именно он стоял во главе всего предприятия. Он — большой человек, взявшийся за большое, очень большое дело. Ему полагается держаться властно и уверенно и полностью владеть ситуацией.
— Все дело в погоде, — решил мистер Хикс наконец, идя на компромисс. — Да?да. В погоде, и только. Оченно необычное природное явление.
И, по всей видимости, удовольствуясь этим странным диагнозом — каковой, разумеется, в корне противоречил его собственной убежденности, — мистер Хикс вновь воздел вымпельный шест и дал знак трогаться. Однако разговоры насчет дьявола мало способствовали его внутреннему спокойствию; настолько мало, что воспоминание о желтом свете в глазах мистера Джона Хантера — столь недавно подавленное, по крайней мере в теории — снова принялось терзать его и мучить.
Караван вновь двинулся в путь, хотя уже далеко не так быстро и споро, как прежде. Тревога вожака передалась остальным. Одни животные то и дело вставали на дыбы, упирались и артачились, точно норовистые лошади. То и дело раздавался трубный рев — громкие, жалобные стенания, говорящие: пожалуйста, ну пожалуйста, не заставляйте нас идти вперед! Другие метались туда?сюда, явно вознамерившись нарушить мерный ход кавалькады. Виной ли тому холод, или зловещая птица, или загадочный смех, или нечто иное, ведомое одним лишь мастодонтам, но только поддерживать порядок становилось все труднее и труднее.
Юный мистер Рук как безумный носился на лошади туда?сюда, восстанавливая дисциплину и проклиная упрямство своих подопечных. Гнев его, вскипающий по любому поводу и без повода, грозил выплеснуться наружу. Сочтя вожака главным подстрекателем к бунту, он галопом поскакал прямо на него с ременной плетью в руке.
— Эй! А ну пошел, ты! — негодующе рявкнул Рук. — Пошел! Пошел, говорю!
Вместо того чтобы послушаться, мастодонт удвоил сопротивление: чем больше ярился Джон Рук, тем упрямее становился вожак. Подобно Чугунному Билли, он, похоже, терпеть не мог вздорных юнцов с тонкими усиками.
— Я говорю, пошел! — прорычал мистер Рук, с силой хлестнув плетью. Удар пришелся вожаку по морде и по лопатке. Мастодонт оглушительно заревел, свернул к обочине — и словно прирос к месту, препятствуя продвижению каравана.
Чугунный Билли, до сих пор наблюдавший за выходками мистера Рука, обернулся к большому, очень большому человеку.
— Вот тебе твой Джозеф! — хмыкнул он, качнув головой в сторону вышеозначенного наглого мальчишки, прохвоста и щенка.
— Да простится старине Хиксу подобная вольность, но только, как ты изволил заметить, никакой он не мой Джозеф, — отвечал Самсон.
Всадники натянули поводья. Мистер Хикс предчувствовал, что вот?вот случится какая?то неприятность, предотвратить которую он не в силах.
— Ах не твой? — воскликнул Билли. — Ты его нанял, нет? Ты и эти твои треклятые законники — эти все Баджеры и Винчи!
— Да уж, — пробормотал мистер Хикс, поневоле смиряясь с неоспоримой истиной. — Я и нанял, верно.
А мистер Рук, видя, что вожак покоряться и не думает, окончательно вышел из себя. Он снова хлестнул мастодонта плетью, на сей раз по уху, а затем и еще раз. Мастодонт вздрагивал всем телом при каждом ударе.
— А ну, пошел, мерзкая тварь! — заорал мистер Рук, повелительно взмахнув рукой. Он уже собирался прибегнуть к очередному кроткому увещеванию, когда мастодонт развернулся и бросился на него.
Мистер Рук едва увернулся от клыков, таких длинных, широких и острых; эти смертоносные клинки пронеслись на волосок от его головы — на один?единственный волосок его тонких усиков.
Каким?то образом ему удалось ускользнуть — хлестнув коня, юнец послал его в сторону и избежал того, что, по всей вероятности, оказалось бы финалом, с жизнью несовместимым.
Отголосок того самого свиста, с которым смертоносные клинки рассекли воздух, еще не угас, когда ток крови, порожденный неистово колотящимся сердцем, достиг мозга. Охваченный яростью молодой задира привстал в стременах и принялся хлестать мастодонта плетью по морде, не разбирая, куда бьет. Заревев от боли, животное отпрянуло; хлынула кровь — удары пришлись по чувствительным тканям глаз и уха.