Кошмарный призрак приблизился к алтарю и уже собирался возложить на него кроваво?красные руки, как вдруг обнаружил, что таблички исчезли. Он быстро оглянулся по сторонам, раз, другой, третий, как если бы таблички могли уйти на своих ногах, но того, чего искал, не обнаружил. С губ его сорвался поток непонятных слов. Он бросился прочь из комнаты, за дверь и в коридор, возможно, в поисках пропыленного дворецкого. Только теперь, заслышав громкий голос, мистер Найтингейл отождествил кошмарный призрак с сумасшедшим, считавшим молнии. Только теперь мистер Найтингейл опознал в нем Джона Хантера.
Воспрянув духом, мистер Найтингейл подхватил свою ношу и бросился к балкону. Гроза, на время поутихшая, теперь бушевала с удвоенной силой.
Вот над балконом вспыхнула ослепительная молния, высветив дюжую фигуру Боба, припавшего к полу, как если бы ему было в чем каяться — и ведь было же, право слово! Прогрохотал гром, и сальные волосы все как один встали дыбом на его загривке: зыркнув через плечо, он обнаружил, что у открытого окна стоит мистер Хантер.
Кошмарный призрак шагнул на балкон.
— Отдай это мне, — проговорил он ровным голосом.
— Что?что вам отдать, молодой человек? — полюбопытствовал находчивый Боб, прикидывая в уме расстояние между его теперешним местонахождением и концом веревки, обвязанной вокруг парапета.
— Ты отлично знаешь что. То, что у тебя в мешке и не принадлежит тебе.
— В мешке, стало быть? Да ничегошеньки там нет, — рассмеялся Боб, гнусно кося глазом.
— Не лги мне, любезный. Кто послал тебя? — осведомился мистер Хантер. — Это он, не так ли? Он знает, что я здесь?
— Вы про кого, молодой джентльмен? — уточнил Боб, пытаясь за пустыми разговорами выиграть время и медленно отступая к парапету.
— Не лги мне, говорю. Глупец, ты даже не представляешь, во что ввязался. Еще раз спрашиваю: кто послал тебя? А! — Брови мистера Хантера взлетели вверх; кроваво?красное лицо исказилось судорогой узнавания. — Это ты! Тот самый мужлан из трактира — ты был там в ночь, когда принесли пострадавшего. Там?то я тебя и видел. Он в ту ночь тоже там был. Так что не лги мне, любезный. Я знаю, кто тебя послал — он и только он, бывший некогда моим другом — Авле Матунас!
— Уж не знаю, про какого такого дьявола вы балабоните, кровавый вы наш джентльмен, — проговорил Боб. — Да только пусть меня повесят, если вы не рехнувшись, вот прям как сумасшедший шляпник — а то и похуже. Никто меня не посылал, я сам прихожу, по своей воле, и работаю один, так?то. Я — человек не компанейский!
— Случайностей не существует, — улыбнулся мистер Хантер странной, исполненной саркастической радости улыбкой. — Все, что происходит в поднебесном мире — и даже это, — предопределено сокрытыми богами. Все, что когда?либо случилось или случится, предрешено заранее.
Тут сзади подоспел престарелый дворецкий, мистер Хантер на мгновение отвлекся — и мистер Найтингейл не упустил долгожданной возможности.
— Стало быть, вы и эти ваши боги с корытами возражать не станете, если я развернусь, да и дам тягу, — прорычал Боб, оглядываясь назад.
И он бросился в конец балкона, одной рукой вцепившись в мешок, другой — нащупывая веревку.
Кошмарный призрак рванулся за ним. Балансируя на парапете одну?единственную, последнюю секунду, Боб глянул наверх и встретился глазами с надвигающимся мистером Хантером. Полыхнул призрачный желтый свет; размалеванное лицо молодого джентльмена превратилось в черную маску, на которой желтым огнем горели глаза, точно внутрь черепа вложили пылающие угли. Он выкрикнул что?то, очень похожее на проклятие — и опять невозможно было разобрать ни слова, — и тут Боб на удивление проворно и ловко перескочил через парапет и исчез из виду.
Дюжий головорез побежал в ночь, громыхая холщовым мешком с добытыми трофеями, — и тьма поглотила его.
Глава III
Некогда и ныне
На следующий день после прибытия письма от Гарри Банистера, ближе к вечеру, мисс Лаура Дейл отпросилась ненадолго из профессорского дома. Сославшись на дело — пользуясь ее же выражением — личного характера и весьма значимое, вскоре она уже шла по центру старинного Солтхеда, между тем как миссис Минидью развлекала на кухне Фиону выпеканием печенья. В начале Пятничной улицы девушка села на омнибус, каковой и повез ее по петляющим улочкам и промозглым пасмурным бульварам старого города — как отчетливо я их помню! — мимо Грейт?Вуд?стрит, Эйнджел?Инн и Фишмонжер?лейн, вдоль по Хай?стрит и вниз, огибая истертые внутренние дворики Сноуфилдз и Биржу, затем по цепному мосту, затем, подскакивая на ухабах, прочь от доков, и так — до большого тракта, огибающего окраины Солтхеда.
Там?то, в особенно унылом уголке, где светские знаменитости — нечастые гости, она и высадилась.
Повсюду вокруг нее к облакам тянулись растрескавшиеся, поблекшие кирпичные здания, словно пытаясь оторваться от своего жалкого основания и улететь всей стаей; между ними то и дело открывался вид на морскую гавань. Поднимаясь вверх по улице, Лаура столкнулась с нищим, требующим милостыни. Зажав в кулаке полученное вспомоществование, он, пошатываясь, направился в затрапезную пивную через дорогу. Лаура, слегка подавленная этим происшествием, знобко поежилась: ей вдруг почудилось, что чем выше она поднимается, тем более холодным и разреженным становится воздух. Все выше, выше и выше взбиралась она… Однако девушка отмела эту мысль как вздорную фантазию, списав ее на растущую усталость и на депрессию, вызванную видом безотрадных окрестностей.