затопить первые шахты и начать строить АМ. Существовал китайский АМ,
русский АМ и АМ янки, и все шло хорошо, пока компьютеры не заняли
планету целиком, к их сетям постоянно добавлялась новая информация. И
вот настал день, когда АМ пробудился, познал себя, создал единую сеть
и начал выдавать убийственную информацию для всех держав одновременно…
Так продолжалось до тех пор, пока смерть не настигла человечество;
осталось лишь нас пятеро, и АМ перенес всех сюда.
Бенни печально улыбался. И опять пускал слюни. Эллен вытерла ему
рот подолом юбки. Горристер всякий раз пытался сократить
повествование, но ему и так особенно нечего было рассказывать — мы
почти ничего не знали. И не понимали, почему АМ спас пять человек,
почему выбрал именно нас, почему издевался над нами, сделав при этом
практически бессмертными…
В темноте загудела одна из панелей компьютера. Другая, примерно в
полумиле от нас, подхватила ее голос. Вскоре к ним присоединились и
остальные. Казалось, машину охватила дрожь нетерпения.
Гул усиливался, на консолях замелькали блики. Звук нарастал,
набирал силу, пока не превратился в угрожающее жужжание миллионов
злобных металлических насекомых.
— Что это? — испуганно вскрикнула Эллен, которая так и не смогла
привыкнуть к самым разнообразным чудовищным звукам, издаваемым
машиной.
— Похоже, сегодня будет особенно плохо, — заметил Нимдек.
— Он собирается заговорить, — сказал Горристер, — я знаю.
— Давайте, черт возьми, уносить отсюда ноги! — предложил я и
встал.
— Нет, Тед, сядь… а что, если он заготовил для нас ямы или еще
какие-нибудь ловушки, здесь же темно… совсем ничего не видно, — устало
возразил Горристер.
Потом мы услышали… не знаю…
Нечто двигалось из темноты в нашу сторону. Оно приближалось —
огромное, неуклюжее, волосатое, влажное. Мы его не видели, но ощущение
приближающегося к нам отвратительного существа было непереносимым.
Гигантская масса заполнила собой чернильный мрак коридоров; казалось,
страшилище толкает перед собой воздух, словно надувается невидимая
сфера. Бенни начал скулить. Нижняя губа Нимдека задрожала, и он сильно
прикусил ее, пытаясь унять дрожь. Эллен скользнула вдоль металлической
стены к Горристеру и прижалась к нему. Пещеру заполнил запах сырого,
грязного меха. Обуглившегося дерева. Пыльного бархата. Гниющих
орхидей. Скисшего молока. Запах серы и прогорклого масла, нефти, жира,
меловой пыли, человеческих скальпов.
АМ настраивал нас. Щекотал. Запах…
Я вдруг понял, что кричу: отчаянно, изо всех сил, у меня свело
челюсти. Тогда я пополз по металлическому холодному полу, не обращая
внимания на бесконечные линии заклепок. Я полз на четвереньках, вонь
окутала меня, голова раскалывалась от боли, темный, первобытный ужас
затопил мозг. Я убегал по полу, как таракан, в темноту, а нечто
неумолимо двигалось вслед за мной. Все остальные не покинули своих
мест вокруг тусклого огня, они смеялись… их истерический, безумный
хохот взмывал вверх, в темноту, будто густой, разноцветный древесный
дым. Я быстро отполз подальше от них и спрятался.
Сколько прошло часов, дней или, может быть, лет, они мне не
сказали. Эллен пожурила меня за «угрюмость», а Нимдек попытался
убедить, что смех был всего лишь нервной реакцией.
Но я-то хорошо знал, что испытывает солдат, когда пуля попадает в
его соседа. Я не сомневался, что их смех не был рефлекторным. Они
ненавидели меня. Все были против меня, даже АМ чувствовал их
ненависть, которая делала мои страдания еще более жестокими. В нас
поддерживали жизнь, постоянно омолаживали, так что мы находились в том
возрасте, в котором были, когда АМ доставил нас сюда; меня ненавидели,
потому что я был самым молодым, а кроме того, АМ почти не тронул меня
— в отличие от других.
Я знал. Господи, как хорошо я это знал! Ублюдки и их грязная сука
Эллен. Бенни, когда-то блестящий теоретик, профессор колледжа, теперь
почти не отличался от обезьяны. Раньше он был красивым человеком с
ясным и светлым умом; машина уничтожила его красоту и лишила рассудка.
Он был гомосексуалистом — машина снабдила его органом, подходившим
скорее лошади, чем человеку. АМ неплохо потрудился над Бенни.
Горристер был воином, настоящим борцом, участвовал в маршах за мир,
всегда заранее планировал свои действия и не отступал перед
трудностями. АМ превратил его в неуверенного слабака, которого
малейшая проблема повергала в ужас. АМ ограбил Горристера. Нимдек
надолго уходил от нас в темноту. Я не знаю, что он там делал. АМ не
позволил нам это выяснить. Возвращаясь, Нимдек всегда дрожал, был
бледен, мы видели, что он потерял много крови и пережил какое-то очень
сильное потрясение. АМ нанес ему жестокий удар, однако нам не дано
было узнать какой.
АМ нанес ему жестокий удар, однако нам не дано
было узнать какой. А еще Эллен. Резиновая спринцовка! АМ оставил ее в
покое, но превратил в шлюху, которой она раньше не была. Вы бы только
слышали ее разговоры о доброте и свете, о настоящей любви — ложь, в
которую она пыталась заставить нас поверить: якобы она была
девственницей, когда АМ схватил ее и доставил сюда. Какая гнусная
грязь! Леди Эллен, миледи Эллен. Ей нравилось, что четверо мужчин
принадлежат ей одной. Да, АМ подарил ей удовольствие, хотя она и