Женщина, похоже, наконец уловила его затруднение.
Понимание отразилось у нее на лице.
Понимание отразилось у нее на лице. Вернувшись обратно к стойке, она
встала прямо перед Артуром.
— Ну, рожай.
— Выэто… уфф… скажите, пожалуйста, вы сегодня свободны?
Лукавый взгляд женщины мигом приобрел деловитость.
— С тебя пятнаха. Ну как, наскребешь?
Артур совсем остолбенел. Не мог шевельнуть языком.
И тут его рука, словно поняв, что настало время действовать, сама
заползла в карман пиджака и вытащила оттуда четыре тысячи долларов. Пачечку
новеньких, хрустящих стодолларовых купюр. Купюры Артур сразу протянул
женщине, чтобы она их получше разглядела. Потом рука сунула деньги обратно
в карман- Все делала именно рука — а сам Артур был всего лишь зрителем.
— Е-мое, — пробормотала женщина, и глаза ее хищно заблестели. — А ты,
выходит, парень хоть куда. Может, у тебя есть и где?
Они вошли в большой безмолвный дом, и Артур разделся в ванной. Все для
него было впервые — и в груди подрагивал ледяной кусочек страха.
Когда это кончилось, он лежал в тепле, полный радости и счастья, а
женщина встала с постели и направилась к его пиджаку. Артур взглянул на
нее, и его охватило странное чувство. Но он знал, что это за чувство, —
ведь нечто подобное он уже испытывал к Матушке. Отчасти Артур Фулбрайт
знал, что такое любовь, — и теперь безмятежно наблюдал, как женщина
вылавливает у него из кармана банкноты.
— Ух ты, черт! — благоговейно прошептала она, перебирая бумажки.
— Возьми себе, — с любовью и нежностью вымолвил Артур.
— Чего-чего? А сколько?
— Все. Ведь деньги ничего не значат.
А потом он добавил наивысший из известных ему комплиментов:
— Ты славная женщина.
— Ну спасибо, дружочек.
Деньги женщина сжала покрепче. Четыре тысячи баксов! Вот фраер
безмозглый! Лежит себе в постели — и вроде бы все ему до балды. Но лицо так
странно светится, точно с ним и впрямь стряслось что-то страшно важное.
Точно он целым миром овладел.
Стоя у окна, женщина негромко усмехнулась. Ее влажное нагое тело
омывал бледно-розовый отблеск полночи. Ха! Уж она-то наверняка знает, что
почем. Что важнее всего на свете, а что ничего не значит. И то, что важнее
всего на свете, она теперь держит в руках.
Розовый отблеск подрумянился, затем покраснел ~ и сделался наконец
кроваво-красным.
Артур Фулбрайт лежал в постели, чувствуя глубокий, как океан, покой. А
женщина все разглядывала деньги, точно осведомленная об их истинном
значении.
Деньги обратились в пепел за миг до того, как пеплом стала ее рука.
Артур Фулбрайт медленно и спокойно опустил веки.
А там, снаружи, весь мир превратился в океан бушующего пламени — на
этом все и закончилось.
ФЕНИКС
Я похоронил Таба в неглубокой могиле под текучим красным песком. Она
не могла помешать ночным хищникам найти тело и разорвать его на части, но
так я все же чувствовал себя лучше. Сначала я не мог смотреть на Маргу и
ее скотину-мужа, но нужно было двигаться, и пришлось переложить большую
часть того, что нес Таб, в наши рюкзаки. Нелегко было вынести их
ненавистные лица, но еще десять миль по этой ненавистной пустыне сделали
невозможное возможным. Они знали то же, что и я… нам нужно было
держаться вместе. Это единственный шанс выжить.
Солнце висит над нами, как гигантский глаз, пронзенный острым
пламенным лезвием… истекающий кровью глаз, окрашивающий пустыню в
кровавый цвет. Вопреки всякой логике, мне захотелось кофе.
Воды. Я хочу и воды. И лимонада. Стакан лимонада со льдом.
Мороженого. Можно на палочке. Я трясу головой… Начались галлюцинации.
Красные пески. Но это невозможно. Песок бывает желтый, коричневый,
серый. Он не бывает красный. Если только не попадешь солнцу в глаз, и оно
не зальет кровью весь мир. Я хотел бы оказаться в университете. Рядом с
моим кабинетом — фонтанчик с охлажденной водой. Мне его так недостает. Я
ясно его помню. Помню прохладу алюминия, нажатие на педаль и струю воды. О
Боже, я ни о чем не могу думать, кроме этой прекрасной холодной воды.
Какого дьявола я здесь делаю?!
Ищу легенду.
Легенда уже стоила мне всех сбережений, всего отложенного на черный
день. Это не черный день, это просто безумие. Безумие, которое уже унесло
жизнь моего друга, моего партнера… Таб… смерть… тепловой удар…
Тяжелое дыхание, выпученные глаза, высунутый язык, почерневшее лицо и
взбухшие жилы на висках… Я пытаюсь не думать об этом, но ни о чем другом
думать не могу. Вижу только его лицо. Оно висит передо мной в воздухе, как
демон жары, мертвое лицо, которое я засыпал красным песком. И оставил его
во власти ночных хищников пустыни.
— Мы остановимся когда-нибудь?
Я оборачиваюсь и вижу мужа Марги. У него есть имя, но я его забыл. Я
сам захотел забыть его. Это глупый безвольный подонок, с длинными прямыми
волосами, по которым стекает пот. Он отбрасывает волосы со лба, и они
свисают гладким покровом, завиваясь на ушах. Его зовут Курт, или Кларк,
или еще как-нибудь. Не хочу знать. Не хочу видеть его на ней в прохладной