условностям и тонким формальностям. Но если спуститься ниже,
да, если опуститься на тот уровень, где люди постоянно нуж-
дались в святых и грешниках, жаждали героев и злодеев так
же, как хлеба и зрелищ… О, там его считали Наполеоном, Бо-
ливаом, Робин Гудом — асом из асов, Иисусом, Йомо Кеньятто.
Верхушка воспринимала его, как катастрофу, стихийное
бедствие, при котором каждый спасает свое имущество сам. Его
называли опасным еретиком, бунтовщиком без чести и совести.
Его знали все — низы общества и высшие классы, но отреагиро-
вали имено верха. Самые высокие инстанции.
Его
называли опасным еретиком, бунтовщиком без чести и совести.
Его знали все — низы общества и высшие классы, но отреагиро-
вали имено верха. Самые высокие инстанции.
Они направили эого смутьяна с картой времени и кардиоп-
ластиной в офис Часовщика.
Часовщик — довольно высокий (выше шести футов роста) и
неразговорчивый мужчина. Когда дела идут в соответствии со
временем, он любит что-то невнятно мурлыкать себе под нос.
Даже в тех группах общества, где страх был постоянным,
все называли его Часовщиком. Никто и никогда не называл его
по имени — его называли по м а с к е.
Вы не произносите ненавистное имя, потому что этот че-
ловек под маской способен о т м е н и т ь минуты, часы, дни
и годы вашей жизни. Его маску называли Мастер-Хранитель Вре-
мени.
— Что происходит? — спросил Часовщик с присущей ему
мягкостью. — Кто это такой на карточке времени, которую я
держу в руке? Кто он? На кардиопластине указаны его характе-
истики и параметры, но до того, как я лично его аннулирую, я
должен точно знать, что он из себя представляет.
И он обратился ко всем фискалам, доносчикам, шпикам и
сыщикам, словом, всем-всем: «Кто такой Арлекин?»
И опять что-то тихо замурлыкал. Для служащих с о г л а-
с о в а н н о г о в р е м е н и это было потрясением. Как бы
там ни было, но для них это была самая длинная речь, ког-
да-либо услышанная от него. И весь персонал — фискалы, сыщи-
ки, шпики и дятлы, а также многие другие, которые могли
что-либо знать, — засуетился, выясняя:
К Т О Т А К О Й А Р Л Е К И Н?
* * *
Паря выше третьего уровня над городом, он взирал на
идеально-геометрическое расположение зданий Мондриана с алю-
миниевой платформы воздушного судна (Ха! Разве это воздушное
судно?! Развалина, вот что это такое!). Совсем близко он ви-
дел движение стрелок на часах Тимкинского шарикоподшипнико-
вого. 4:47. Движение стрелок. Смена. 5:00. Гудок.
Шкодливая ухмылка исказила резкие черты, образовав на
мгновение ямочки на щеках. Почесав золотисто-рыжую шевелюру
и пожав плечами в многоцветной куртке в предвкушении небыва-
лого, он рванулся вперед, и ветер подхватил воздушный ко-
рабль. Он мягко спланировал и проскользнул над спешащими
людьми, умышленно нарушая и уничтожая все торжественное. Ар-
лекин вставил пальцы в большие уши, высунул язык и пошел от-
калывать коленца.
Один унылый тип вдруг попал под его влияние и неожидан-
но растянулся, теряя полетевшие во все стороны свертки. Дру-
гой обмочился. Третий опрокинулся вверх ногами и начал дры-
гать ими с самым глубокомысленным видом. Служащие автомати-
чески встали, дожидаясь, пока все не прекратится. Такая вот
маленькая диверсия.
Он поймал ветер, блуждающий бриз, и исчез. Хи-хи,
ха-ха… Обогнув карниз Института Изучения Хода Времени, он
увидел летящий самолет.
.. Обогнув карниз Института Изучения Хода Времени, он
увидел летящий самолет.От предвкушения забавы на его лице
вновь появилась проказливая усмешка. Он резко направил свой
корабль вниз, одновременно убирая зажимы с резервуаров, се-
ланных дома, предохраняющих свое содержимое от того, чтобы
оно не высыпалось раньше времени.
Корабль пронесся над заводскими служащими, рассыпая на
экскалатор монпаньсе.
Монпансье! Миллионы и миллиарды пурпурных, желтых, зе-
леных шариков. Вкус сладких кореньев, винограда, малины и
мяты. Круглые, гладкие, хрустящие, тающие во рту. Вся эта
грохочущая масса обрушилась на головы, плечи, тяжелые шляпы
и спецовки служащих Тимкина, звеня и прыгая по дороге вокруг
их ног, затмевая небо над головой, устремляясь вниз и пере-
ливаясь всеми цветами радости, детства и каникул. Нескончае-
мый поток чистой волны, шквал разноцветных сладостей с неба,
будоражащий вселенную здравомыслия и размеренных обязаннос-
тей сумасшедшим воплем новизны. Монпансье!
Служащие уворачивались, смеялись, нарушив с суматохе
стройные ряды, а леденцы продолжали свою разрушительную ра-
боту, и вот, наконец, раздался отвратитеьный скрежет в раз-
меренно движущемся экскалаоре, словно миллионы когтей заск-
ребли по миллионам ученических досок. Все остановилось, за-
мерло, и каждый рухнул там, где стоял, смеясь и хрустя ма-
ленькими осколками детства. Это было помешательство, празд-
ник, восторг и смех. Но…
Беспорядок продолжался семь минут. Люди опоздали домой
на семь минут. Завод остановился на семь минут. График дви-
жения нарушился на семь минут.
Он тронул первую костяку домино, составленного в линию,
и остальные повалились одна на другую. Система была нарушена