Я махнул к трем корчившимся в траве телам. Они еще не пришли в себя, но уже подавали признаки активности. Быстро что-то…
С набега всадил две пули в широкую спину местного боевика. И еще одну в затылок. Этот лишний. А вот двое других — моя добыча!
Каждому — удар по затылку, руки за спину, связать заранее припасенными веревками с петлей. На головы их же футболки, ветровки, капюшоны. Проверить пульс — есть такой! А теперь — за оставленными вещами.
Бросил взгляд на дорогу — пусто, секунду послушал — тихо. Никого. Отлично. Побежали.
Обратный путь проделывал не в таком диком темпе. Поэтому успевал отмечать свои собственные следы — малозаметная тропка, вытоптанная в высокой траве. Следы кроссовок, примятые стебельки. А это что?..
Я притормозил перед высокими зарослями молодого орешника. В полутора метрах от него — четкий отпечаток кроссовка. Но почему в самом центре? Сквозь кустарник, что ли, пробежал? Но тонкие ветки целы.
Обойдя орешник, заметил еще один след.
Обойдя орешник, заметил еще один след. Тоже где-то в полутора метрах от ветвей. Мать честная! Я же перемахнул полутораметровое препятствие! И даже не заметил этого! Вот это фокус!
Дивясь про себя такому чуду, побежал дальше. Но метров через двадцать опять встал. Теперь перед длинной и довольно широкой канавой. Прилично широкой канавой. Метров эдак пять-шесть. На ближнем краю отчетливый след обуви. Другой след — на дальнем. Что, и тут?
Выходит, та мелкая ямка и те невысокие кустики, что я вроде бы миновал, когда летел к дороге, и есть вот эти?.. Это?..
Мозг послушно прокрутил в памяти короткие мгновения бега, потом — секунды схватки, рекордную стометровку.
«Значит, обращение к внутреннему «Я» не прошло бесследно. Это оно постаралось! Да еще как! Более чем двукратное увеличение скорости и силы! Ускорение реакции организма и уменьшение времени на обработку и анализ информации. Вот это да-а! Ну, приятель, огромное мерси за помощь. Не ожидал. Если и другие изменения будут столь же полезны, то давай проводи свои сеансы, только в свободное от работы время. То бишь во сне…»
Забрав оружие и аппаратуру, я припустил обратно и вот тут почувствовал усталость и боль во всем организме. Мышцы, связки, сухожилия, суставы заныли со страшной силой. Тело, вышедшее из режима ускорения, реагировало на чудовищную нагрузку.
Не скажу, что боль очень уж сильна, но довольно неприятна. Наверняка во время рывка получил небольшие растяжения и микротравмы. Ничего, все пройдет. Главное дело сделано. Почти…
Вторая часть операции заключалась в транспортировке датлайцев (всех, включая убитого) в Самак, к себе на квартиру. И в заметании следов своего пребывания здесь. Как всегда, эта часть дела отнимала больше времени, чем первая.
Активировав через внешний пульт установку, я сгреб обоих пленников и с ними шагнул в комнату квартиры. Едва мы ступили на паркет, оттащил их в сторону, уложил на пол и каждому врезал по темечку. Пусть еще поспят минут десять.
Потом прихватил в коридоре заранее приготовленный лист целлофана и прыгнул обратно на дорогу. Осторожно вытащил убитого датлайца из машины, закутал верхнюю часть тела в целлофан, чтобы не пачкать кровью себя и квартиру. Тело отволок к обочине. У обеих машин ножом проделал дырки в баках и открыл крышки. Немного подождав, пока бензин стечет, бросил в кабины джипа и грузовика по гранате и залег за бугорком.
Гранаты взорвались, искорежив кабины и выбив все стекла. Едва грохот стих, подбежал к машинам, поджег успевшие натечь лужи бензина.
Горючее загорелось сразу, взлетело вверх и лизнуло баки. Не став ждать новых взрывов, я взвалил на плечо труп датлайца и прыгнул в квартиру…
Третья часть операции — получение информации. Процесс сложный и тоже небыстрый. Мне много чего надо узнать, а пленникам много чего поведать. О добровольной помощи речи идти не может, посему призовем на помощь фармакологию. Препарат профессора Новистры, способный развязать самый упрямый язык.
Одного пленника я утащил на кухню, уложил так, чтобы он, когда придет в себя, видел только батарею отопления. А второго уловок в ванную — импровизированную допросную. Положил так, чтобы ноги были выше головы, снял капюшон с головы и завязал глаза тряпкой. Руки завел дальше за спину, скрутил у локтей. Вколол препарат и привел в чувство. Ну-с, приступим…
Бахху пришел в себя от жуткой головной боли. Ломило виски, огромный молот бил по затылку, тело сковал холод. Болели непонятно как выкрученные руки. Перед глазами темень, озаряемая вспышками яркого света. Даже слишком яркого. Глаза жгло. Такая же боль в ушах. Во рту сухо, язык царапает небо.
Даже слишком яркого. Глаза жгло. Такая же боль в ушах. Во рту сухо, язык царапает небо.
Он попытался вспомнить, что произошло, но перед глазами стояла только высокая трава. И ослепительно красное облако. И больше никаких подробностей.
Бахху попытался сменить неудобное положение, однако не смог. Не было сил. Вдобавок ко всем бедам по тел волнами проходила странная судорога. Эта судорога вызывала довольно приятные ощущения легкости, однако их перебивало неудобство от положения тела.