— Нет…
Я поднялся на веранду, сел на крайнюю ступеньку.
— Что случилось, мила… на? — поправился в последний миг, заменив окончание слова.
— Что случилось, мила… на? — поправился в последний миг, заменив окончание слова. Ведь всегда называл ее милой.
— Так… Сон увидела плохой.
— Какой?
Я говорил тихо, подстраиваясь под ее голос. Чтобы не выпадать из тональности.
Милена чуть повернулась, опять вздохнула. Неохотно сказала:
— Я бегу по улице… город вроде знакомый, но я не узнаю его… Что-то грохочет вдали… А потом черная яма, большая, я падаю, падаю… и… Кто-то удерживает меня на краю ямы. Кто-то близкий мне, родной. Я хочу посмотреть на него, но не вижу лица. Я хочу его видеть!! А он смотрит на меня и уходит… Так плохо… Я даже не знаю, кто он. Но он так дорог мне…
Она отвела от меня взгляд и вдруг попросила:
— Можно я побуду одна?
Я подходил к озеру, срывая на ходу одежду. Жилетка треснула на боку, футболка пошла по шву у подмышек. Один кроссовок улетел вперед, второй вбок. Джинсы спланировали на песок. Я с разбегу забежал в воду, грохнулся, подняв тучу брызг, и пошел отмахивать метры мощными гребками. Голову держал в воде, шел без дыхания, чувствуя, что оно мне и не нужно. Быстрее, еще быстрее. По фигу куда, лишь бы плыть, тратить силы, сбивать ярость и злость.
На кого я злился? И зачем?
Она меня видела во сне! Обо мне тосковала! Память еще в неявной форме показала краешек закрытой области. И первым, что всплыло, был мой образ!! Пусть и затемненный. Она гонит меня, чтобы вспомнить сон с моим же участием! Епона мать! Ну что надо сделать, чтобы помочь ей?!
Озеро возникло на месте старого песчаного карьера еще лет семьдесят назад. С тех пор здесь была чистая прозрачная вода, идущая из родников. По крайней мере метра на три-четыре в глубину видно было свободно.
Я и смотрел вниз, бороздя озеро, как лодка-восьмерка. Туча брызг и приличная скорость. Еще двадцать метров и еще. А потом еще… Диаметр озера — метров двести. Я пропахал больше половины, прежде чем поднял голову над водой. Вдохнул воздух, сплюнул и без плеска ушел вниз, ко дну.
Глубина здесь была метров шесть. У дна уже темно, плохо видно, но мне это не мешало. Я греб, скользя над песком, глаза закрыл и видел происходящее чем-то иным. Уж не знаю чем. Опять монстр проявлял свои способности.
Температура воды — градусов пятнадцать. Для меня и раньше это было вполне приемлемо, а теперь и подавно. Хоть ноль!
Еще минут сорок я плавал, бороздя озеро вдоль и поперек. Под водой и поверху. Работал на пределе, изнуряя мышцы нагрузкой. Но усталость не спешила окутывать мое тело мягкой ватой, а дыхалка исправно загоняла кислород внутрь, снабжая сердце.
Потом мне просто надоело. Я выскочил из воды, быстро собрал раскиданные вещи и пошел прочь. И только отойдя от озера метров на пятьдесят, заметил нескольких пациентов пансионата, гулявших возле озера. Глаза у них были круглыми от удивления. Они явно видели мои маневры в воде…
До самого вечера и весь следующий день Милена была молчалива и задумчива. На общение шла неохотно, рассеянно улыбалась и отвечала невпопад. Видя такое дело, я не стал доставать ее и вообще ушел из пансионата. Сменщик уже заступил, мой рабочий день закончился.
А потом поступил вызов через инком. Звонил Харким. Готовилась операция против датлайцев…
Что-то там не вышло на этот раз у Харкима, и вместо точного вывода группы на датлайцев он выбросил нас в соседнем помещении. Это была довольно просторная комната, заставленная мебелью и сумками. Вот об одну из этих сумок Антон и споткнулся, когда буквально на ощупь искал дорогу к другой комнате.
Вот об одну из этих сумок Антон и споткнулся, когда буквально на ощупь искал дорогу к другой комнате.
Была ночь, в помещении темно, а узкая полоска света из соседней комнаты не давала достаточно освещения. Антон задел сумку, там что-то звякнуло, потом треснуло, шедший позади Марк матюгнулся… А еще шарканье ботинок, лязг оружия. Словом, когда я шарахнул ногой по двери и влетел в большую комнату, мне в глаза смотрел зрачок пистолета.
Датлайцы и так сидели на взводе, ждали появления противника в любой момент. Поэтому на внезапный шум за стеной отреагировали быстро и однозначно…
Ствол пистолета и перекошенные лица датлайцев я увидел одновременно. А в следующую долю секунды уже падал вниз, крича «Падай!» и выжимая спусковой крючок своего «балитада». И молил всех богов, чтобы следовавший за мной Антон среагировал на крик и ушел с линии огня…
… Было время, отрабатывали мы падения в разные стороны. Серега брал ключи и поднимал руку вверх. А потом разжимал пальцы. Следовало приникнуть к земле раньше, чем упадут ключи.
Как и при любой тренировке, сперва мы не успевали, отбивали колени и локти, потом наловчились и даже не шумели. А Серега поднимал руку уже только до плеча. А затем держал ключи и вовсе в опущенной руке.
А мы все падали. Сперва в спортивной форме, потом в полной сбруе и с оружием. Потом на ходу, на бегу, по хлопку, крику, свисту, взрыву петарды…
И наловчились за время падения готовить оружие к стрельбе, чтобы, упав, тут же открыть ответный огонь.